Бунт водяной коровы (СИ)

И там жил этот Вадим — не по-людски, даже не по-собачьи, потому что у каждого пса была конура и двор, который он сторожил. Сумасшедший (вот позорище-то!) ничего не имел, не сеял, не охотился, не строил.

Подумайте только: он хранил! Не вещи, не умения и навыки предков, которые сейчас в помощь всей общине — нет! Сказки, бредни, словоблудие! И травил им умы мужчин.

Вроде бы раньше мир был совсем другим — жестоким к людям, а они сами напоминали иных, одержимых только голодом и стремлением к размножению. И за это их уничтожили. Но нашлись среди них достойнейшие, которым боги оставили жизнь. И не только оставили — дали в распоряжение лучший из всевозможных миров. А чтобы его сохранить, боги потребовали отправлять к ним избранного. Лучшего из лучших, который по доброй воле оставит всё и после гибели сам станет богом. Сказки, одним словом.

Но мужчины, одержимые бреднями Вадима, мечтали стать избранными. Самый достойный из них уходил. И не возвращался. Хорошо, если его жену и детей принимал кто-то другой. А если нет…

И такую же участь Рустам приготовил ей, Лизе, и маленькой Нелли!

Лиза схватила себя за косы, сильно дёрнула — так, что виски обожгло болью. Залилась слезами. Нужно что-то делать!

Она бросилась к шкафу, вытащила толстую книгу, в которой под странными оболочками хранились её и Рустамовы предки.

Только они могут остановить Рустама, вернуть Лизе мужа, а Нелли — отца. Больше надеяться не на кого. Не общинный же совет отправит вместо Рустама кого-то другого!

Лиза уселась на пол, стала гладить лица предков ладонью, разговаривать с ними, упрашивать, молить. В который раз…

В который раз молчание! Наверное, нет никаких пращуров в этих кусочках необычной бумаги — твёрдой, блестящей, как тонкий ледок. Совсем не такой, какую варит из озёрных водорослей умелец Никола.

Может быть, предки не откликаются, потому что от родителей и дедов не осталось лаковых листочков. За три поколения до их рождения люди разучились делать бумажных родственников. Есть ли праотцам дело до плача женщины, которую они никогда не видели?

На лавке завозилась маленькая Нелли. Уселась, залепетала.

Лиза быстро сунула предков в шкаф поближе, чтобы не искать, когда понадобятся, да и позабыла про них.

Захлопотала вокруг дочери: умыть, над горшком подержать, накормить кашей из перезимовавших на дне озера корней. Мучнистых, сладостно-сытных, с запасом жизненной силы на всю весеннюю бескормицу.

Зачем ей какие-то сказки про богов и о том, как жили люди раньше, если есть муж Рустам — сильный, выносливый, удачливый: и дом подправит, и зверя добудет, и землю вспашет, и рыбы наловит, нагребёт багром корней со дна. Да всё сделает, чтобы его семья благоденствовала!

И вот… Рустам избран.

***

Лиза вымесила пышное тесто на диком хмелю, сдобрила его сушёными травами — хороши будут лепёшки сегодня на ужин! Сытный острый запах далеко разнесётся, и каждый подумает: Рустамова жена — одна из лучших хозяек общины.

Сколько ни переживай и ни плачь, а заботы по дому — главное для женщины. И даже когда не станет Рустама, она всё равно будет готовить, мыть, стирать, мести, а потом скоблить настоящий — не глиняный, а деревянный! — пол, настеленный мужем. Пока не уйдёт отсюда прочь…

Что ты будешь делать: слезищи снова закапали в плошку на желтоватое тесто.

— Лиза! — раздалось под окнами.

Она отодвинула занавеску, искусно плетённую из волокон лозы.

Это подруга Кати пришла, наплевав на правило: когда в доме творится еда для семьи, посторонних быть не должно. Кто придумал его и зачем, никто не знает. Но соблюдают все, и Кати об этом известно. Вот Лиза возьмёт да и не впустит подругу!

Но всё же открыла ей дверь.

Стоя на пороге, Кати обшарила глазами дом и попросила:

— Лиза, одолжи соли и сала, я на той седмице верну. А это для Нелли.

И она протянула две коричневые палочки из жжёного сахара, любимое лакомство всей детворы. У самой Кати трое мальчишек, и она души не чаяла в маленькой Нелли.

Лиза едва сдержала рыданье: началось!

Рустам ещё не ушёл, а из его дома всё растаскивают. Сначала, как это бывало не раз с другими, приходят с просьбами, но одолженного не возвращают, потом берут тайно, затем — не скрываясь. И вот уже дом занимает новая семья с мужчиной. А прежняя хозяйка, если ей не удалось пристроиться где-либо, освобождает своё насиженное гнездо, скитается и…

— Лиза, ты что? — удивилась Кати. — Не сомневайся, я в самом деле верну. Инвар на четыре дня в лес ушёл — отгонять иных. А то, как в прошлом году, снова посаженное разроют. Я все остатки сала с сушёными ягодами перетолкла и отдала ему.

Лиза не выдержала и взвыла в голос.

Их поля рядышком, у самого леса. Только Рустаму и дела нет до будущего урожая.

Кати через порог — её ведь не пригласили войти — протянула руки к подруге, попыталась утешить:

— Подружка… день мой ясный… Лизонька! Так заведено не нами. Нужно смириться, вытерпеть. Как мы боль терпим, рожая детей. Как голод переносим в бескормицу…