Бунт водяной коровы (СИ)

Вытерпеть?! Нет уж! Пусть Кати сама терпит — она же из таких, потерявших в детстве отца. И выросла в чужом доме, спала на откидной лежанке у самой двери, а играла щепками и камешками во дворе. Да ещё у подруги Лизы, которая не чуралась бездомных. И замуж не то что пошла — убежала! — за беспалого Инвара, на которого другие девки-выданки смотреть не хотели.

— Не смирюсь, — с тихой яростью в голосе, от которой испуганно отшатнулась подруга, ответила Лиза. — А сала и соли дам. Входи.

Она спустилась в подпол. Там, в нижней нише, хранились шматки жёлтого сала водяных коров. Так посёлке называли иных, которые жили в тёплом незамерзавшем озере. Огромные туши, покрытые толстенной шкурой — особенно хороши из неё подмётки сапог — были источником мяса и жира на зиму для двух-трёх семей. А эту Рустам добыл в одиночку!

Лодыжки озябли, и Лиза, не раздумывая и не выбирая, взяла первый попавшийся кусок.

Наверху она завернула сало в тряпицу, отсыпала в бумажку соли.

Кати с тревогой наблюдала за ней.

А потом вдруг сказала:

— Я могу взять Нелли на любое время. Если тебе будет нужно, конечно.

Лиза даже замерла на миг. Стало слышно, как пощёлкивают стрелки часов, отсчитывая время. Этот механизм работал пять столетий и был самой главной ценностью общины. А хранился в доме Рустама, потому что только он однажды смог починить его. Кто заберёт часы после того, как её муж покинет дом навсегда?..

Облик Рустама постоянно вставал перед глазами. А сердце гнало по жилам не кровь, а сплошную боль.

— Знаешь что, Кати? — ответила Лиза. — Роди себе дочку. А моя всегда будет при мне.

Кати пожала плечами и угрюмо задумалась: на общинном совете ей не разрешили больше рожать, потому что беспалый Инвар с трудом добывал пищу для и без того огромного семейства. В другое время, не столь благодатное, как сейчас, у неё был бы всего один ребёнок. Но после ухода Рустама, возможно, её семья пополнится. Не крохой Нелли, нет. Своей малюткой…

Она очнулась, когда Лиза, протягивая свёрточки, спросила:

— Жива ли ещё твоя бабка, Кати?

— Не знаю…

Родители Кати погибли на озере в бурю. Бабка жила наособицу, общинный совет не отдал ей ребёнка. И в самом деле, где престарелая сейчас? Может, давно лежит в землях упокоища.

— А зачем она тебе? — поинтересовалась Кати.

— Говорили, она многое знает, — уклончиво ответила Лиза.

Выпроводив подругу, Лиза напекла лепёшек без привычного удовольствия от сотворения пищи. И вот что произошло: масло потемнело, запахло горелым, а поджаренное тесто потеряло привычный аромат.

Лиза подхватила свою послушную дочку, которая молча перебирала на лавке лоскутки, и вышла из дома.

Улица образовывала гигантский круг. По его обеим сторонам выстроились дома членов общины. Она была пустынна — семьи готовились встречать хозяев после работы.

Лизино сердце снова ворохнулось: Рустаму уже не дорог дом. Он у Вадима. Питается мечтой о богах, наслаждается избранничеством, готов жизнь отдать за бредни. И вместе со своей – жизнь жены и дочки.

И она зашагала за круг. По той тропинке, которой ушёл муж. Но через какое-то время свернула обочь, продралась через кусты черники, которые возмущённо замахали над её головой тёмно-зелёной листвой, словно покрытой лаком.

Поскользнулась, упала на колено, оберегая Нелли. Захромала дальше, но взгляд зацепился за уцелевшую ягоду величиной с головёнку новорожденного.

Надо же, перезимовала! Только шкурка потеряла сизый налёт и чуть сморщилась. Не удержалась, сорвала её, дала дочке.

А через некоторое время и девчушка, и материнское платье от груди до пояса стали фиолетово-чёрными и липкими.

Ну и пусть. Что ей теперь людское мнение, на вершине которого чистота и порядок?

Лиза присела на мшистый камень среди разлапистых листьев земляники и огромных цветков. Осмотрелась: нет ли усов, которые росли очень быстро и запросто могли опутать ноги, пока она отдыхает.

И чуть не пропустила момент, когда Рустам показался на тропе, возвращаясь от безумца Вадима.

Муж выглядел счастливым и нёс в плетёной заплечке яблоко. Оно тяжело перекатывалось у него за спиной и точно светилось в закатных лучах. Лиза даже издалека почуяла чудесный аромат.

Щедрая яблоня, которая уходила вершиной в облака, была одна на всю общину. Но плодов хватало и для сушки, и для варки, и на детские лакомства. А сумасброд Вадим, наверное, сохранил свою долю. Отдал её Рустаму для ребёнка. Уж лучше бы он не отбирал у Нелли её отца.

А если отберёт… Тут Лиза нахмурилась. Её руки напряглись, их хватка, видимо, причинила боль дочке. Нелли завозилась, и Лиза еле успела прикрыть ладонью ротик малышки.

Когда Рустам скрылся из вида, Лиза продолжила путь. Что она скажет Вадиму? Найдёт ли слова, чтобы пристыдить, упросить его отвязаться от Рустама?

Странно… Вот здесь должен был начаться подъём в гору. Ребятишками они не раз шныряли меж валунов, подставляли головы и плечи под струйки воды, которые падали с огромного камня-карниза. Не смели, конечно, даже коснуться вырубленных в скале ступенек, не то что подняться по ним.