Бунтарь (ЛП)

— Хорошо. Я живу, как святой. — Я фыркаю, намеренно опуская ту невинную шумиху, которую я, как известно, вызвал в «Ассоциации домовладельцев Лагуна-Палмс». Это было забавно. Этим людям нужна жизнь. Им нужны небольшие развлечения помимо мороженого в кругу друзей и игры в нарды. — До сих пор не могу поверить, что вы уговорили меня переехать в гребаное пенсионное сообщество. Даже не представляю, как вы устроили все это.

— Ну, деньги решают все.

— Согласен. — Провожу ладонью вдоль рулевого колеса, проезжаю пост охраны и поворачиваю направо к своей улице. Впереди вижу Далилу, которая ходит взад-вперед по моему тротуару с чем-то в руках. — Тренер, я перезвоню.

Паркуюсь на подъездной дорожке и выпрыгиваю из пикапа. Далила останавливается с невинным видом.

— Что там у тебя? — спрашиваю я, сунув руки в задние карманы, встречая ее на полпути.

— Я хочу заключить перемирие, — говорит Далила, протягивая мне маленький пластиковый контейнер. Он теплый, и когда я открываю крышку, запах свежеиспеченных шоколадных печений наполняет мои легкие.

— Тебе не нужно было приносить мне печенье, красотка, но я приму его.

Засовываю одно в рот. Мне нравится, как девушка жадно наблюдает за тем, как я слизываю с пальцев растопленный шоколад. Могу поспорить, что она не подозревает о том, какое у нее сейчас лицо. Губы приоткрытые и влажные от языка, который их облизывает.

— Хочешь зайти? — предлагаю я.

Она смотрит через мое плечо на дом Рут.

— Да. Если ты не возражаешь. Сейчас придут покупатели, поэтому я не могу там находиться.

Как только мы входим, я указываю Далиле на гостиную и скидываю обувь. Сняв с себя спортивную майку, перебрасываю ее через плечо и расшнуровываю пояс шорт.

— Я только приму душ, — говорю я, поставив контейнер с печеньем на кофейный столик. — Только что закончил тренировку. Но ты чувствуй себя как дома, хорошо?

* * *

Через двадцать минут я выключаю воду и слышу из коридора голос Далилы.

— …так откуда ты его знаешь?

Влага, покрывающая мою кожу, испаряется благодаря прохладному кондиционированному воздуху, но, черт, моя нижняя часть тела сейчас горяча и возбуждена при мысли о том, что Далила Роузвуд интересуется мной.

Потому что давайте посмотрим правде в глаза — она, черт возьми, хочет меня.

Далила пришла сюда, притворяясь, будто спонтанно решила принести мне печенье, но я знаю, что это. Далила не первая, и, вероятно, не последняя. Все, что ей нужно — это предлог, чтобы на минутку войти в мой мир, и как только я поверну за угол, она будет ожидать, что я возьму на себя инициативу и сделаю первый шаг. Буду следовать за ней повсюду.

Я точно знаю, как это будет происходить — разговоры, флирт, долбаные взгляды.

А потом она проведет пальцами по своей шее и ниже, скользя между двумя идеально круглыми сиськами. Затем неохотно улыбнется, касаясь языком своей нижней губы, ожидая, когда я перейду к решительным действиям.

Жаль, что этого не произойдет.

Не то чтобы я этого не хотел.

Но будет чертовски весело наблюдать, как она ерзает, мучается и пытается вести себя так, будто ненавидит меня, когда каждая часть ее тела горит, словно вишневая бомба (Примеч.: рассыпной фейерверк красного цвета) четвертого июля на День независимости каждый раз, когда мы находимся в непосредственной близости.

Я вижу, как ее глаза сверкают каждый раз, когда взгляд встречается с моим. Вижу, как каждый раз она сжимает бедра. Когда я вхожу в ее пространство, ее руки дрожат, как будто я им владею.

Далила может говорить все, что угодно, но язык ее тела говорит другое.

— О, значит, ты знаешь его довольно давно? — Я снова слышу голос Далилы. Должно быть, она говорит по телефону.

Я смотрю на свое отражение в зеркале в холле, укладывая пальцами волосы на правую сторону, проверяю свежесть дыхания на тыльной стороне ладони и спокойно направляюсь в гостиную, словно человек, который даже не думает о сексе.

А потом я останавливаюсь. Умирая на ходу. Холодея.

Потому что Далила говорит не по телефону.

Она сидит напротив девушки — моего гребаного сталкера, и они мило болтают, словно парочка щебечущих птичек.

Я смотрю на психически неуравновешенную особу, которой является Карисса, и готовлюсь к знакомому выносу мозга.

— Что случилось, Зейн? — Карисса смеется, словно мы с ней пара старых друзей, подносит к губам печенье Далилы и откусывает кусочек. — Ты выглядишь так, будто увидел привидение.

Я сжимаю губы в твердую линию и смотрю на них по очереди.

— Ты не должна быть здесь, — говорю я. — Ты знаешь это, Карисса.

Она пожимает плечами, поворачиваясь к Далиле.

— Я навещала бабушку и дедушку, и, случайно проезжая мимо, увидела, как мой любимый мужчина заводит в свой дом красивую женщину. Мне пришла мысль, почему бы не зайти и не поздороваться. Просто чтобы быть любезной. Ты же этого хотел, верно, Зейн? Чтобы мы были любезными?