Бунтарь (ЛП)

Карисса преследовала меня три года подряд, так часто появляясь на всех публичных и многих частных мероприятиях, что даже и не сосчитать. Первый раз, когда я встретил ее, она изображала из себя спортивного обозревателя и ждала меня возле раздевалки после большой игры. В комплекте с пресс-картой (Примеч.: пропуск для журналистов) и диктофоном она действительно выглядела как журналистка и была чертовски сексуальна.

Тогда она оттянула меня от команды и повела по коридору в частный конференц-зал под предлогом взятия блиц-интервью. Все выглядело не подозрительным, пока она не закрыла дверь, не упала на колени, и не взяла мой член в свой красивый розовый рот.

Самонадеянный и двадцатичетырехлетний, я думал, что эта красотка чертовски горячая. Я кончил между ее вишневыми губами, и она выпила все до последней капли. Приведя себя в порядок, она поднялась на ноги и, прежде чем исчезнуть, сунула мне в руку записку со своим номером телефона.

Но я так и не позвонил ей, потому что такие девушки как она, ничего, блядь, не стоят. И я не чувствую себя ужасно, когда говорю это, потому что они делают все для себя.

Они бросаются на нас, обесценивая свою красоту, занижая свои ценности и раздвигая ноги, потому что их единственная цель в жизни — удачно выйти замуж.

Покажите мне девушку, которая ненавидит футбол, и при этом без ума от меня — я сразу же женюсь на ней. Я еще не встречал никого похожего. Даже близко.

Не говоря уже о том, что невозможно уважать женщину, которая не уважает саму себя.

— Карисса, ты должна уйти. — Я скрещиваю руки на груди и сжимаю зубы.

— Он серьезно? — Далила указывает на меня и смеется.

Карисса встает, подходит ко мне и проводит рукой по моему плечу.

— Он всегда так драматизирует. Вот почему я его так си-и-ильно люблю.

От признания Кариссы в любви мне хочется блевануть, а ее прикосновение ко мне умышленно долгое.

— Уходи! — Мой приказ — низкое рычание. — Сейчас же.

— Не будь грубым, Зейн. — Далила машет Кариссе, чтобы та вернулась, и похлопывает по месту рядом с собой. — Она может остаться. Или еще лучше — я могу уйти, чтобы вы двое могли наверстать упущенное. Карисса сказала, что вы когда-то были вместе, но разошлись.

Я фыркаю. Конечно, Карисса нарисовала такую картинку, которая не будет придавать ей вид пятидесяти оттенков сумасшествия.

Твердой рукой я веду Кариссу к двери и заставляю спуститься со ступенек перед входной дверью, лично выпроваживая ее за пределы моего дома.

— Не вздумай еще раз выкинуть нечто подобное, — говорю я, закрывая за нами дверь.

Карисса надувает губы, ее огромные оливково-зеленые глаза обрамлены глянцевыми черными ресницами. Она прекрасна, без сомнения, но безумие внутри нее сводит все на нет.

— Кто она, Зейн?

Тоска в ее голосе неуместна, и она пялится на меня так, будто я лучшая в мире вещь. Ее зацикленность на мне поражает, но я перестал пытаться понять это несколько лет назад. В Кариссе нет ни крупицы здравого смысла.

Она не более чем избалованная принцесса, которая так и не научилась понимать слово «нет».

— Не твоя забота, — выплевываю я.

Ее тоскливое выражение лица меняется во что-то более темное, и она топает ногой. Карисса чертовски хорошо знает, какую власть имеет надо мной, и я чертовски хорошо знаю, что она не боится этим пользоваться.

Ее отец — единоличный владелец «Гейнсвилльских Пум». Объявить, что его драгоценная девочка — сумасшедший сталкер, будет карьерным самоубийством, и публичное признание этого факта ни к чему не приведет, только сделает из меня посмешище в раздевалке.

— Она здесь с семьей, — говорю я. — На лето.

— Иисус, Зейн. — Карисса прижимает руку к груди. — Ты уже трахнул ее, не так ли?

— Нет.

— Но ты хочешь.

— Моя личная жизнь не твое дело, Карисса, — говорю я.— И, к сведению, Далила меня ненавидит, так что не сходи с ума, потому что траха никогда не случится.

Ну вот. Надеюсь, это заставит отступить Кариссу. Последнее, что мне нужно, чтобы она терроризировала племянницу Рут, втягивая ее в свое безумие.

Карисса смеется, скрестив свои худые руки под искусственными сиськами.

— Ты не настолько тупой, не так ли? Она принесла тебе печенье. Не будь идиотом. Она абсолютно готова трахаться.

— В любом случае, думаю, мы закончили, так что... — Я подгоняю Кариссу, глядя поверх ее плеча на припаркованную на улице «Ауди».

— Зейн. — Она вздыхает, дотрагиваясь до меня, но я отдергиваю руку. — Это несправедливо, что ты так сильно меня ненавидишь.

Я отказываюсь участвовать в ее долбаных трюках еще хоть одну минуту.

— Нужно ли мне обращаться за запретительным ордером?

Я знаю, что моя угроза пуста, но это последняя карта, которую мне осталось разыграть. (Примеч.: судебный запрет на приближение к объекту, его жилью, месту работы или учебы).

— Ты никогда этого не сделаешь. — Карисса вычисляет мой блеф за две секунды.