Бунтарка и Хозяин Стужи

Когда музыка стихла, Снежный поклонился, благодаря за танец, а потом коснулся губами моей руки. Это было не обязательно и не по этикету (в детстве мама занималась со мной, а я, будучи маленькой девочкой, нисколько не удивлялась тому, как много ей известно о придворном этикете), но он это сделал. После чего вернулся на трон, возле которого его уже дожидалось трио из нордов, я же осталась с Фабианом.

— Здесь столько вкуснотищи! — с восторгом в глазах заявил брат. — Пойдем покажу. Ты ведь еще не ела!

Фабиан потащил меня к столам, ломящимся от яств, к созданию которых наверняка приложила руку и Дорота. В последние дни она все больше времени пропадала на кухне, в обществе главного королевского повара, в котором явно нашла родственную душу. Вот и сегодня с утра пораньше предавалась любимому занятию, только ближе к вечеру забежала к нам, чтобы поздравить с праздником.

— Вот не знаю, кто тебе идет больше: его величество или его брат, — накладывая себе в тарелку всего и побольше, принялся бесхитростно рассуждать Фабиан.

— Ни один из них, — смутившись, нервно отрезала я. — Не говори ерунды!

— Почему сразу ерунды? — насупился мальчик. — Ты моя сестра и заслуживаешь самого лучшего на свете мужчину!

— По-твоему, Снежные — самые лучшие? — с усмешкой спросила я.

— Еще бы! — с искренней уверенностью заявил брат, выразив одной коротенькой фразой все свои к ним чувства.

Вот только я их не разделяла, а этот разговор невольно напомнил о маме. Вкус изысканных угощений сразу притупился, а волшебные салюты, которые мы в полночь вышли смотреть на террасу, не казались такими волшебными. Но Фабиан улыбался, его глаза горели от восторга и радости, и, глядя на него, я тоже не могла не улыбаться.

Когда салюты отгремели, я снова примерила на себя образ строгой сестры и сказала:

— Пора возвращаться.

— Но Лив! — запротестовал брат. — Праздник ведь еще не закончился! Мы же только…

— Я устала, — прервала его тихо. — И тебе тоже пора отдыхать.

Я действительно чувствовала себя уставшей. Это был очень долгий день, а вечер оказался перенасыщен эмоциями. И чувствами. С которыми мне не терпелось остаться наедине.

— Пойдем, — повторила тихо, и брат с тяжелым вздохом последовал за мной.

Стража провела нас до его покоев и подождала, пока помогу ему приготовиться ко сну. Пожелав Фабиану спокойной ночи и поцеловав его на прощание, я отправилась к себе. Усталость навалилась на плечи тяжелым камнем, а оказавшись в спальне я почувствовала это особенно остро. Я никогда не звала служанку, чтобы помогла раздеться, и сегодня, в праздник, решила ее не тревожить. Наверняка она сейчас с другими слугами веселится, а я не сахарная и сама в состоянии о себе позаботиться.

Я медленно сняла украшения, избавилась от пояса, распустила волосы. Глядя на свое отражение в отблесках огня, думала о танце. Не о том, который исполняла с Бьяртмаром. О другом… И о другом мужчине. О его прикосновениях, о его улыбке. Тихом мягком голосе и…

Голова закружилась. Я схватилась за спинку кресла, возле которого стояла, и сквозь набежавшую на глаза мглу заметила ядовито-зеленый чад, поднимающийся над свечами. Не то показалось, не то… Пламя вдруг тоже позеленело, фитили свечей противно зашипели, комната поплыла перед глазами. Хотела задуть свечи, а может, позвать на помощь, но не смогла сделать ни того, ни другого.

Пальцы соскользнули с узорчатой обивки кресла, а я скользнула, провалилась в черную пропасть.

* * *

Хьяртан-Киллиан Эртхард

— Тебе не танцевать с Ливией надо, а кое-чем другим с ней заниматься…

Последние несколько минут Бьяртмар стоял над душой и требовал, чтобы он, выражаясь словами младшего брата, уделял бунтарке больше внимания. Хьяртан был бы и рад уделять, с удовольствием посвятил бы девушке весь вечер, а может, даже и всю ночь, но придворные (чтоб их ларги побрали!) от него не отставали. То одному припечет прилипнуть с вопросом, то другой приклеится с поздравлениями, а то и несколько сразу начнут атаковать. И так на протяжении всего вечера.

Только и удалось, что станцевать с ней один несчастный танец. Впрочем, на второй его величество вряд ли хватило бы. Силы были на исходе. Хьяртан это понимал, но не мог, не хотел навязывать ей свою близость, хоть мысли о ее губах не давали покоя. И неизвестно, отчего голова кружилась сильнее: от слабости или от желания ее поцеловать.

— Ты меня слышишь? — напомнил о своем присутствии младший брат. — У тебя уже на лице написано: тебе срочно надо к нэри Селланд. Давай я ее найду…

— И что потом? — усмехнулся его величество. — Приведешь сюда, чтобы я при всех ее поцеловал?

— При всех, наверное, лучше не стоит, — задумчиво пробормотал Бьяртмар. — Ее и так половина придворных дам ненавидит. А вторая половина тихо, но от этого не менее ядовито ей завидует. Давай поступим так! Возвращайся к себе, а я приведу ее…

Снежный было устремился в гущу толпы, горя желанием скорее отыскать девушку, но Хьяртан его остановил:

— Не надо. Я не хочу на нее давить и заставлять со мной целоваться тоже не стану.

— А разве она здесь не для этого? — нахмурился Бьяртмар.