Бунтарка и Хозяин Стужи

– Разве к тебе не вернулись воспоминания?

Я сжала кулаки и нехотя произнесла:

– Вернулись.

– Тогда к чему этот разговор? Зачем ты защищаешь насильника?

– Насилия не было.

– Но могло быть, – резко парировал его величество. – Мальчишка должен ответить за свои действия.

– Это не наказание, а смертный приговор, – повторила упрямо. На миг прикрыла глаза, уговаривая себя быть сдержанной, и уже спокойнее произнесла: – Я не прошу простить его и отпустить. Ни в коем случае! Душан должен быть наказан. За то, что собирался со мной сделать, – слова давались с трудом, после каждого в горле как будто терпкий ком застревал, но я продолжала говорить, взывать к мужчине с ледяными глазами. – Но то, что вы ему присудили, – просто убийство.

– И что ты предлагаешь, Ливия? – холод был не только в его глазах, но и в голосе, в каждом слове.

– Отправьте в Башню безумцев. Очевидно же, что ему нужно лечиться. Или в тюрьму. Или… Уверена, в Драэре найдется немало мест, где Душану помогут поумнеть!

– Какая забота о мерзавце! – его величество мрачно усмехнулся, а его ирония отозвалась во мне неприятной горечью.

– В первую очередь я забочусь о себе и Фабиане. – Вскинув голову, спокойно выдержала ледяной взгляд, хоть очень хотелось обхватить себя за плечи руками и унять дрожь – в кабинете было холоднее, чем в ту ночь на руинах храма. – Рано или поздно нам придется вернуться в Борг, домой. Жизнь с мачехой, которая наверняка обвинит меня в убийстве сына, будет невыносимой.

– Ты туда не вернешься, – резко проговорил Снежный.

– Оставите здесь? Навсегда? – Я не смогла сдержать усмешки. – В качестве кого? Источника силы? Игрушки? Любовницы?

– Вопрос с нашей связью мы скоро решим.

– И я смогу быть свободной?

Снежный молчал, а у меня от этого молчания мурашки побежали по спине. Сразу вспомнилась мама, и то, как ее забрали. Отняли у нас, потому что могли. Потому что им так захотелось. Снежные. Карающие и наказывающие, как им хочется и как им нравится.

– Я смогу быть свободной? – повторила, чувствуя, как голос дрожит от ярости и страха.

– Сейчас ты нужна мне, а твоему брату – лечение. Позже вернемся к этому разговору, а сейчас иди к себе, Ливия.

– Это не ответ!

Снежный резко поднялся. Обойдя стол, встал передо мной, так близко, что почти обжег своим дыханием, вонзился в меня колючим взглядом.

– Вы снова забываетесь, нэри Селланд. Снова ведете себя так, словно я соседский мальчишка, которому можно грубить и дерзить. Не провоцируйте меня и не мешайте вершить правосудие. Я вынес приговор и менять его не стану. А теперь возвращайтесь к себе. Отдыхайте.

Пикнуть не успела, как он схватил меня за локоть, вывел из кабинета и приказал стражникам:

– Отведите нэри Селланд в ее покои.

– Вы хотели сказать, в ее клетку, – не сдержавшись, поправила снежного сатрапа.

А тот привлек меня к себе, продолжая удерживать за руку, и прошептал на ухо:

– Не искушайте меня, нэри Селланд. Вы понятия не имеете, что такое жизнь в клетке, и мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь узнали.

В тот момент я поняла, что у него не только глаза ледяные. Сердце у него, как оказалось, тоже было изо льда.

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Приговор был вынесен и оглашен. Оставалось привести его в исполнение. Обычно преступников наказывали на Ратушной площади, на глазах у горожан, но случай с этим преступником нельзя было назвать обычным. Разбирательства не было, только решение его величества. Хьяртан не желал ждать, не желал оттягивать неизбежное.

Какая разница, где крысеныша высекут: здесь, в стенах Эрнхейма, или в центре Леверны?

Ему до сих пор казалось, что сцена в кабинете – всего лишь плод его воображения. Ливия вчера к нему не приходила и не просила за недонасильника.

Справедливое наказание? Справедливо было бы свернуть ему шею еще там, в Борге, но он сдержался. Потому что был слаб, потому что рядом был десятилетний мальчишка.

Лишь поэтому ублюдок до сих пор дышит одним воздухом с Ливией.

– О чем задумался? – Бьяртмар опустился в кресло по левую руку от брата.

Место по правую принадлежало Дойнарту, но тот как обычно опаздывал.

Правящие расположились на балконе, с которого обозревалась вся площадка перед замком. Даже в столь ранний час, когда утренняя тьма еще не рассеялась под натиском предрассветных сумерек, даже несмотря на пронизывающий холод, желающих поприсутствовать на казни собралось немало. Знать куталась в меха и негромко переговаривалась, ожидая появление заключенного.

Хьяртан пробежался взглядом по лицам. Вдову Селланд еще не привезли, а может, она отказалась ехать. Надо было приказать доставить ее силой, но, как бы там ни было, ждать ее Снежный был не намерен, хотел покончить со всем как можно скорее.

Ливии среди придворных тоже не было.

– Хьярт, ты меня слышишь? – снова попытался привлечь к себе внимание младший брат.

– Ты что-то сказал?

– Я говорю, что ты драматизируешь, – глядя на парящие в чернильной тьме хлопья снега, заметил Бьярт.

– Драматизирую?

– Убивая этого мальчишку. Он-то никого не убил и никого не изнасиловал.