Бунтарка и Хозяин Стужи

Мысль окончательно выбила остатки спокойствия, которое мне сейчас очень бы пригодилось: дверь распахнулась, и в комнату вошел Хьяртан. Ледяной, как его суть, он смотрел на меня сверху вниз, даже несмотря на то, что я вскочила.

– Выйдите, – скомандовал расступившимся перед ним воинам. И, когда мы остались наедине, шагнул ко мне.

– Я предупреждал, нэри Селланд, – произнес холодно. – За то, что произошло на площади, вы будете наказаны.

В этот момент я впала в ступор. Наверное, надо было что-то сказать, но у меня кончились слова. А он медлил, будто чего-то ждал. Ждал, что я буду оправдываться, говорить, что это не моя вина, а может, буду ругаться или как обычно с ним спорить, но сил на споры уже не осталось. Не тех, которые чуть не превратили внутренний двор Эрнхейма в весеннюю полянку, а тех, которые всегда толкали меня на свершения. Ну или на то, чтобы противостоять Стелле, Душану, Арлетте, защищать себя, Дороту и Фабиана. Вот только Фабиана мне и предстояло сейчас защищать, но иначе.

Лучше я промолчу, а с ним все будет хорошо. У него будет лечение. Он встанет на ноги и никогда не узнает, что его спас тот, чей отец лишил жизни нашу маму.

– Насколько я понимаю, вам нечего сказать, – от его слов веяло холодом, но к холоду я уже привыкла.

Мне бы радоваться, что Душан будет жить, но даже это не получалось. Во мне словно погасло мое внутреннее солнце, которое согревало меня всю жизнь с самого детства. Солнышко, доставшееся от мамы.

– Нечего, – согласилась. – Хотите наказать – наказывайте.

– Да что с вами не так, Ливия?! – почти зарычал Хьяртан. – Почему вы говорите тогда, когда лучше помолчать, а когда стоит говорить, молчите?!

– Вот такая я… несуразная, – передернула плечами. – Это у меня от мамы.

Слова все-таки сорвались с губ, хотя я не собиралась этого говорить! Точно не собиралась, но не удержалась!

– При чем тут ваша мать? – раздраженно спросил он.

Лучше бы не спрашивал.

– При том, что ваш отец держал ее при себе и хотел сделать своей любовницей, а когда она ему отказала – казнил!

В глазах его величества сверкнуло настоящее пламя – не стужа, а что ни на есть самый обжигающий огонь.

– Что за бред вы несете? – справившись с эмоциями, произнес он. – Будь ваша мать любовницей моего отца, я бы об этом знал.

– А она не была! – выплюнула я. – Поэтому наверняка сидела в подземелье, там, где ее никто не увидит. Или в клетке, которую мне обещали вы. Но моя мама всегда любила только моего отца! Она бы никогда не связалась с тем, в ком нет ничего человеческого, и я никогда не стану вашей по своей воле… – Я осеклась. – Все, хватит. Делайте то, что собирались, и оставьте меня одну.

– Вы мне приказываете, Ливия? – очень тихо спросил он. – После того, что устроили на площади, отменив мой приказ? После того, что назвали моего отца бесчеловечным?

Его ладонь легла мне на шею, пальцы сомкнулись. Пока без силы, но так, что мне враз стало нечем дышать. Показалось, что удары бешено бьющейся жилки забирает его ладонь, что они втекают в нее и растворяются без следа, как совсем недавно он пил мою силу.

– А теперь послушайте меня. Вам так нравится считать меня чудовищем – и я для вас стану именно им. Сейчас наказание получите вы, но в дальнейшем за каждое ваше слово будет отвечать ваш брат. За каждый ваш проступок, за каждую выходку будет отвечать ваш брат – по закону рода, как старший мужчина. Потому что назвать мужчиной то, что вы только что спасли, у меня не повернется язык. Надеюсь, вы меня услышали, потому что с этого дня повторять я не буду.

Я не успела вздохнуть, как он достал ошейник. Тот самый, что я нашла у себя дома.

Сейчас он был разомкнут на две половинки. Части одной стороны соединялись ледяной магией, искрящейся в гранях камней, названных слезами гротхэна, а со второй, пока что свободной, эта магия искрила, рассыпая мерцающие искорки над его ладонью.

– Вы будете носить этот ошейник как знак того, что вы моя, Ливия. Для всех. Для каждого, кто будет на вас смотреть. Снять его самостоятельно не сможете, а если попытаетесь – магия вас убьет. Если попросите кого-нибудь о помощи – неважно, кто это будет, Каэтан или любой другой, наделенный магией, оказавшийся рядом с вами, и он поможет вам его снять, этот кто-то тоже будет наказан. По вашей милости.

Холод пальцев сменился холодом металла, искорка ужалила меня в шею, и я, наконец получившая относительную свободу, отпрянула. Не в силах поверить, что это происходит со мной, что это происходит на самом деле!

– Вы останетесь здесь до тех пор, пока я не разрешу вам выйти. Увидеться с братом тоже сможете только после моего разрешения.

Снежный развернулся и вышел, а я вцепилась пальцами в ошейник, красовавшийся на моей шее. Сидел он свободно, но я чувствовала себя так, словно с каждым мгновением меня душат все сильнее.

Чтобы прийти в себя, пришлось подбежать к окну, рвануть на себя створку, которая не хотела поддаваться, – раз, другой, третий – и только когда порыв ветра хлестнул по лицу, я смогла по-настоящему вдохнуть.