Бунтарка и Хозяин Стужи

Какое-то время мы танцевали молча, наслаждаясь музыкой, праздничной атмосферой, блеском огней, отражающихся в гранях снежинок и стеклянных кубках, которые гостям предлагали слуги.

– С ним все в порядке? – спросила наконец, что порывалась узнать с самого начала танца, и посмотрела на Хьяртана.

Снежный разговаривал с одним из нордов, время от времени отвлекаясь на танцующие пары. Вот и сейчас я поймала его взгляд, вспомнила о пламенеющих щеках и мысленным пинком вернула себя в танец.

И к Бьяртмару.

– Вы что-то заметили? – Он слегка нахмурился.

– Не уверена. Он давно не приходил… за силой. Вот я и решила…

– То, что не приходит, только подтверждает, что вы ему небезразличны, Ливия, – многозначительно посмотрел на меня агитатор.

Спрашивается, и чего добивается? Можно подумать, его снежность, даже если мы найдем общий язык, даже если он чувствует что-то ко мне, в один прекрасный день встанет передо мной на колено и сделает предложение. Глупо даже думать о таком – кто он, и кто я? – И уж тем более позволять себе что-то к нему чувствовать…

Я тут же запнулась, вдруг осознав, что действительно рассуждаю о чувствах к Снежному. Чувствах, которых нет и быть не может.

Не может, и все тут!

То, что он снял с меня ошейник (который сам же и повесил), не сотрет из памяти все, что было до этого. Я ведь бежать от него собиралась. Как только Фабиан поправится… И от планов своих отказываться не собираюсь.

– О чем задумались? – с улыбкой поинтересовался Бьяртмар, отрывая меня от мыслей о побеге, странном поведении его снежности и моих не менее странных ощущениях.

– Ни о чем. Просто наслаждаюсь танцем с вами, светлейший.

– А уж я-то как им наслаждаюсь, нэри, – заулыбался он тепло и совсем не по-снежному.

Вскоре музыка стихла, и ко мне тут же подлетел Фабиан. Подлетел в прямом смысле слова, лихо притормозив буквально в паре сантиметров, даже юбки качнулись.

– Осторожнее! Тут же полно народу! Или себе навредишь, или кому-нибудь из гостей, – постаралась, чтобы голос звучал как можно строже.

– Я всегда осторожен, Ливи! Разве не видно? – Он едва не лопался от гордости и смотрел на меня полными восторга глазами. – Видишь, как ловко останавливаюсь! Тебе не о чем волноваться.

– Слушайся сестру, – потрепал его по голове Бьярт. – Она за тебя переживает.

– И зря! Теперь я могу за себя постоять, – важно вскинулся брат, после чего весело хихикнул: – А в случае чего быстренько удрать.

– И все равно я хочу, чтобы ты был осторожен, – сказала непреклонно.

– Зануда, – смешно скривился мальчик.

Заметив кого-то в толпе придворных, Бьяртмар поспешил откланяться.

– Оставлю вас ненадолго. Но, дорогая Ливия, надеюсь, мы с вами еще сегодня потанцуем.

Заверив его, что так и будет, невольно оглянулась на Хьяртана. Возле трона толпились уже несколько нордов важного вида, и подходить к ним, куклой сидеть у короля под боком совсем не хотелось. Как и терпеть на себе взгляды гостей.

– Не хочешь подышать свежим воздухом?

– Только если не будешь ворчать, пока я буду летать! – азартно выпалил Фабиан.

– Буду. И ворчать, и переживать.

Вместе мы вышли на террасу и, несмотря на мои предупреждения, брат тут же сорвался с места. Взмыл вверх, почти до самых башен, отчего сердце в груди испуганно задрожало.

– Фабиан! Возвращайся!

Но он меня не слышал или не хотел слышать. Продолжал носиться над королевским парком, оглашая окрестности замка смехом и веселым гиканьем. Бьяртмар заверил, что магия не позволит ему упасть, но я не могла спокойно наблюдать за его лихими виражами.

– Фабиан, ну хватит!

– Сбежали от моего брата, нэри? – неожиданно раздался за спиной голос, заставивший тело покрыться не то мурашками, не то и вовсе ледяными осколками.

Обернувшись, встретилась взглядом с холодными глазами Дойнарта.

После несостоявшейся казни Душана я его не видела и предпочла бы не видеть и дальше. Еще лет этак двадцать.

Интересно, если сейчас проигнорирую, он уйдет? Или взбесится? Жаль, я уйти не могла, оставив брата одного.

– Вы сегодня на удивление молчаливы. И больше не шокируете нас своей силой. – Снежный сделал несколько шагов навстречу, скользя по мне ленивым взглядом. А когда «дополз» до шеи, чуть слышно хмыкнул: – Недолго же вы ходили в ошейнике. Нэри, нэри… и что же вы сделали с моим братом? Околдовали? Превратили в тряпку.

– По-вашему, беспричинная жестокость делает из мужчины мужчину?

Он усмехнулся, и эта усмешка исказила его совершенные черты лица. Наверное, слишком совершенные, отчего казалось, что передо мной не человек, не Снежный, а статуя изо льда.

– Разве кто-то говорит о жестокости, нэри? С вас чуть ли не пылинки сдувают. Наряжают, холят, заботятся о вас и вашем брате. Вы должны быть нам благодарны.

– В том числе и вам, светлейший?

– Снова дерзите?

Он подошел ко мне вплотную, отчего сердце в груди неприятно защемило. От прикосновения пальцев к щеке я дернулась и с трудом сдержалась, чтобы не оттолкнуть его.