Бунтарка и Хозяин Стужи

Я поражалась тому, как легко Хьяртан говорит со мной о своей семье. Легко и в то же время с такой любовью, что становилось понятно: за своих братьев он кому угодно оторвет голову. Такие вот маленькие моменты раскрывали его для меня еще больше, и сейчас, вспоминая об этом, я улыбнулась. Тепло.

— О чем вы подумали, Ливия? — поинтересовался он, открывая передо мной двери.

— Что? — Я вынырнула из своих мыслей и вскинула голову.

— Сейчас вы так улыбались, что мне захотелось подсмотреть ваши мысли.

Я все-таки слегка покраснела:

— Так. Ничего важного.

Хьяртан хмыкнул, а буквально спустя несколько шагов распахнул передо мной еще одни двери.

— Что это? — удивленно спросила я, заглянув в полутемную комнату, где смутно угадывались даже очертания мебели, не говоря уже о чем-то большем.

— Комната для расслабления ума. Отец приводил нас сюда, когда мы не могли успокоиться перед занятиями после игр или когда — вот как вы сейчас — не могли сосредоточиться.

Глаза понемногу привыкли к темноте, и я сумела рассмотреть… всего четыре кресла, стоявшие полукругом. Больше здесь не было ничего, а на полу…

— Снимайте туфельки, Ливия. Хотя… Давайте помогу.

Прежде чем я успела возразить, Хьяртан уже наклонился, встал на одно колено, чуть отодвинув подол моего подпаленного платья, и мягко снял сначала одну туфельку. Затем вторую. Так легко, будто играючи, при этом коснувшись пальцами моих лодыжек, что меня мигом бросило в жар. Я покраснела, наверное, до цвета своего платья, в котором была на балу. Втайне порадовалась, что здесь благословенная темнота. Иначе меня бы приняли за помидорку!

— Полы здесь специально сделали так, чтобы вы могли максимально расслабиться. Попробуйте.

Я шагнула вперед, и ноги буквально утонули в густом ворсе ковра, будто в мягкую, летнюю, разогретую зноем траву наступила. Хьяртан тоже разулся и повел меня к креслам. Осторожно увел в сторону, когда я попыталась врезаться в одно и чуть отодвинул то, в которое предстояло сесть мне.

Кресло оказалось не просто мягким, а очень мягким. Я упала в него, словно в ватное облако провалилась.

— А теперь смотрите, Ливия. Смотрите и ни о чем не думайте.

Вспышка магии осветила лицо Снежного, занявшего место напротив, холодом оттенив резкие скулы и красиво очерченный подбородок. Миг — и передо мной закружилось звездное небо, искорками растекаясь по всей комнате. Казалось, что я не сижу в какой-то комнате, а просто лечу среди звезд.

— Как красиво! — выдохнула я.

— Тс-с. Просто смотрите. Ни о чем не думайте. Чувствуйте свою магию.

Я послушалась. Точнее, попыталась послушаться, потому что совсем ни о чем не думать получалось плохо. Мысли то и дело соскальзывали к утреннему разговору с Каэтаном, я то падала в собственные страхи, что Фабиан никогда не пойдет, то возвращалась к подпаленному платью и мягким касаниям пальцев Снежного, когда он помогал мне снять обувь.

Удивительно, но мысли вот так и крутились, крутились, как звезды, в которых я плыла, а потом вдруг исчезли. Осталось только мягкое, согревающее тепло в груди, какая-то легкость, темнота, искорки в ней, а потом…

— Иштван! Иштван, позаботься о детях…

Ночь. Темнота. Так же раскинулось звездное небо, только над нашим домом. Я, совсем маленькая, прижимаюсь ладонями к ледяным окнам и вижу, как уводят мою маму, а отец стоит на коленях, придавленный магией снежных.

— Мама! Мамочка!

Я кричу, и она поднимает голову.

Смотрит на меня так, что из глаз текут слезы. Я отлипаю от окна, бегу, спотыкаюсь, падаю, снова бегу. Вылетаю во двор, на мороз, в холод и в снег.

— Мамочка! Нет! Не трогайте ее!!!

Но воины уже тащат мою маму к открытому порталу.

— Я пойду с тобой, — умоляет она. — Пойду с тобой, только не трогай мою семью!

Отец силится встать, но куда ему против магии Снежных. В доме заходится криком Фабиан, я даже сейчас слышу, как он кричит.

Бросаюсь вперед, чтобы защитить свою маму, не позволить им увести ее, но ко мне разворачивается мужчина, восседающий на коне. Широкоплечий, с надменным лицом, широкими надбровными дугами и глазами светлыми, как снег. Я вижу его лицо так отчетливо, а потом он вскидывает руку.

— Нет! — кричит мама. — Нет!

И в грудь мне ударяет поток снежной магии. Я слышу крик отца и соскальзываю в темноту.

— Ливия! Ливия, да очнитесь же!

Я прихожу в себя от того, что Хьяртан стоит надо мной, глаза сверкают, и, когда наши взгляды встречаются, он судорожно, сквозь сжатые зубы выдыхает. С облегчением. Но не успевает задать вопрос, я цепляюсь за его плечи и сдавленно выдыхаю:

— Я видела его! Я видела того, кто забрал мою маму!

Снежный нахмурился, так внезапно, что меня окатило холодом. Я прямо почувствовала, как меня затягивает в ледяные водовороты его глаз.

— Что значит — видела? — переспросил он. — Сейчас?

— Да. — Я сама не понимала, что происходит, поэтому растерянно посмотрела на него. — Маму забрали, но я этого не видела. А теперь вдруг… увидела. Как такое вообще возможно?

Он сдавил подлокотники моего кресла с такой силой, что они затрещали, потом плотно сжал губы. Глубоко вздохнул. Перехватил мои руки и мягко заключил в свои ладони.