Буратино - правда и вымысел. Часть 3. Чугунные крылья Икара

— Умный он шибко, — вставил даже Серджо.

А Буратино и Пепе пошли к баркасу, и на глазах у своих удивлённых дружков Пиноккио снял одежду, залез в воду и стал ходить и нырять вокруг баркаса, всё время спрашивая что-то у Альвареса. Тот ему что-то отвечал и, в конце концов, сам залез в воду, несмотря на прохладный вечер. Особое внимание пловцы уделили рулевой планке, но сидевшие на берегу этого не знали. Они только с любопытством наблюдали: что это те двое там делают возле баркаса.

Наконец, купальщики вылезли из воды и оделись. Буратино был, видимо, доволен. Он, дрожа от холода, подошёл к костру и, улыбаясь, спросил:

— Пацаны, а чего у нас сегодня пожрать?

Глава 19 Специалист со стороны

Утро следующего дня ознаменовалось появлением одноглазого Ромы.

Он был озабочен.

— Пацаны, у вас неприятности, — сказал Рома, едва поздоровавшись.

— У нас всегда неприятности, — ответил Буратино, — мы уже к этому даже привыкли.

— Пацаны, у вас, в натуре, неприятности, — продолжал Рома, — и такие, что все ваши бывшие неприятности просто досадные недоразумения.

— Что там стряслось, Рома? — спросил Рокко.

— Пацаны, по вашу душу в город приехал специалист. Иду я вчерась вечером по городу, шмаль курю, отдыхаю. И глядь, на извозчике едут двое, у меня, пацаны, глаз один, но он один вернее всех ваших. Одного из этих двух я признал сразу, он меня, кажись, тоже вспомнил, мы пересекались с ним, когда я работал на юге. Так вот, этот парень не кто иной, как Иеронимо Мацотта по кличке Чистюля. Раньше он был лучшим на юге, теперь, по слухам, он лучший в стране. Говорят, что гонорар у него полсотни за голову. Парни, это большой специалист. Я сказал об этом дону. Дону это не понравилось, дон не любит, когда сор выносят из избы и в нашу деревенскую свару зовут людей со стороны. Он вызвал к себе Бареру. Барера поклялся, что ничего не знает про Мацотту, но Барера сказал, что Томазо пойдёт на всё, чтобы решить ваш вопрос.

— Так значит, Барера уже наш? — спросил Чеснок.

— Синьор Валлоне вам уже сказал, что с Барерой вопрос решён. Не об том у вас голова болит, думайте о Мацотте.

— Ты сказал, их было двое, — сказал Буратино.

— Да, но второго я не знаю. Это большая, очень большая обезьяна. У него такие руки, что этими руками он легко оторвёт вам ноги. И морда у него соответствующая. Когда я их увидел, я сделал вид, что не признал Чистюлю, он сделал вид, что не признал меня. Но теперь он знает, что вы о нём знаете. Поэтому теперь он крайне опасен. Я думаю, Томазо уже посвятил его в курс дела. Будьте осторожны. Чистюле плевать на вашего полицейского, он очень холодный человек.

— Он остановился у Томазо? — спросил Буратино.

— Никогда, Мацотто не любит много трепаться с заказчиками. Получил заказ, ушёл, сделал, пришёл за деньгами, всё. Я послал одного мелкого кента, чтобы он присмотрел за Мацоттой. Пацан говорит, что Мацотта с обезьяной остановились в «Англетере» в одном номере. Номер дорогой, Чистюля любит всё дорогое.

— Ясно, — произнёс Буратино, — это всё?

— Нет, — сказал Рома, — дон не может заняться Мацоттой сам, но дон спрашивает, чем он может вам помочь, что вам нужно?

Пару секунд Пиноккио думал, а потом произнёс:

— Нам нужна коляска муниципального извозчика с лошадью. Дон сможет предоставить это?

— Считай, что сделано, — сказал Рома и, не прощаясь, прыгнул в коляску.

— Вот так вот, — сказал Буратино, когда он уехал, — наши головы, Рокко, на рынке голов сильно подорожали.

— Не понял, — сказал Чеснок.

— Я говорю, брат Рокко, что цены на наши головы растут, как цены на акции этих новомодных нефтекеросиновых компаний. Сегодня за нас с тобой уже дают сто цехинов. Неплохо, да?

— Неплохо, — буркнул Чеснок, — куда уж лучше.

После завтрака бандиты собрались на совет и приняли ряд решений. В конце совещания Пиноккио подвёл итог:

— Значит так, парни, Пепе, Лука, Серджо займутся Томазо. Я, Рокко и Джанфранко решим вопрос с Мацоттой.

Все занялись своими делами. Гопак ушёл сразу, чтобы пошататься вокруг самой приличной гостиницы города, а Буратино и Рокко дождались Рому, который приехал на двух бричках со своим здоровым приятелем. Они пригнали муниципальную бричку.

— Всё, что заказывали, — сказал Рома.

— Кстати, Рома, а как выглядит этот самый Мацотта? — вспомнил Буратино.

— О, ты его узнаешь сразу. Это видный синьор, он ходит в манишке и манжетах, носит котелок и лаковые штиблеты и всегда в чёрных очках золотой оправы. Прямо граф или доктор какой-нибудь. В общем, пижон почище столичного сутенёра.

— А чем работает? — спросил Чеснок.

— Он специалист, ему всё равно, чем работать. Может шнурком от ботинка, а может швайкой без шума, а может с дистанции из винторя приложить. А хитёр и изворотлив, прямо змей Эдамский. Так что удачи вам, пацаны, в натуре.

— Рома, ещё одна личная просьба, — произнёс Пиноккио, когда тот уже хотел уехать.

— О чём базар, говори.

— Нам нужна ещё одна коляска. Не мог бы ты дать нам свою?

Лицо одноглазого сделалось серым, даже мрачным. Одноглазый помолчал и, видимо, сделав над собой усилие, сказал: