Бурбон и ложь

— Не думаю, что она здесь для того, чтобы создавать проблемы.

Он смотрит на Гриза. Между ними происходит молчаливый диалог, который выводит меня из себя, как это бывало, когда мы с Линкольном были младше.

— Ты должен понимать, каково это — хотеть начать все сначала. И сделать это без необходимости отвечать на кучу вопросов.

У меня внутри все переворачивается, и я сразу чувствую, что он только что поставил меня на место. Мой брат умеет это делать. Это талант. Когда весь город хотел влезть в мои дела, мне меньше всего на свете хотелось объяснять, почему производство бочек вместо работы копом — единственное, что заставляет меня вставать с постели.

Я допиваю свой бурбон и иду на кухню. Мне не нужно подтверждать, что он прав.

— Давненько я не видел в тебе столько жизни, Грант, — говорит Гриз, переступая порог.

— Не так уж много времени прошло с тех пор, как ты видел меня раздраженным, Гриз. Это случилось на прошлой неделе, когда ты решил сказать моим ребятам, чтобы они держали бочки горящими дольше, чем следует.

Отмахнувшись от меня, он достает бутылку из одного из нижних шкафов.

— Хочешь прикинуться дурачком? Отлично. — Он откупоривает бутылку без маркировки. — Может, ты не замечаешь этого, потому что пытаешься бороться, но я вижу, когда один из моих мальчиков чего-то хочет.

Мне неинтересно слушать версии Гриза о том, как он понимает ситуацию, поэтому я оставляю свой бокал на стойке, хлопаю его рукой по плечу и наклонившись к нему, говорю:

— Возможно, тебе стоит перейти на воду, старик.

Я уже на полпути к выходу, когда слышу, как он отвечает:

— Возможно, тебе стоит перестать быть таким тугодумом, Грант. — Затем он кричит мне вслед: — Такие красавицы не появляются и не остаются просто так.

И все, о чем я могу думать, это беспокоиться о том, что произойдет, если она именно так и сделает.

Джулеп ждет меня на крыльце, и я наклоняюсь, чтобы почесать ей голову.

— Ты хорошо себя вела, пока меня не было?

Она тихонько рычит и прижимается ко мне. Я мог бы часами гладить то место на ее шее, где каштановый цвет переходит в серо-белые пятна, и все равно этого было бы недостаточно.

— Что ты вообще делаешь здесь в жару?

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как она напевает что-то себе под нос у окна, расхаживая по коттеджу, словно прибираясь. В этот момент Лейни чувствует себя свободно, и я не могу удержаться от того, чтобы не рассмотреть, как она расправляет плечи и немного наклоняет шею, собирая свои длинные волосы в пучок.

— Что у тебя за история, Лейни Янг? — спрашиваю я вслух, прекрасно понимая, что она не собирается мне рассказывать. Я не должен так ею интересоваться. Мне стоит принять все как есть — просто новая жительница в городе. Но она привлекла мое внимание. Слишком во многих отношениях, в чем я никогда не признаюсь.

Глава 16

Лейни

Бурбон — значит здесь больше, чем бизнес, это образ жизни. Произведения искусства и памятные вещи, свидетельствующие о его эволюции, украшают коридоры, ведущие в каждое помещение винокурни Фоксов. Начиная с бурбона, который продавался в эпоху сухого закона как лекарство, и заканчивая тем, как его изображали в кино и как культивировалась культура его потребления. Это вдохновляет — видеть, как всем этим гордятся и почитают. Но я также знаю, что если я не буду следить за тем, как много этого «образа жизни» я потребляю, то в конечном итоге я облажаюсь и признаюсь Гранту Фоксу в слишком многих вещах.

— Куда ты направляешься, Лейни? — Ну вот, легок на помине. Когда я слышу его голос за спиной, этот мягкий, глубокий тембр, который появляется, когда он не пытается раскрыть мои тайны, у меня сводит живот.

— Именно туда, куда должны направляться все, кто здесь работает.

Он догоняет меня в пару шагов.

— Что ты ешь?

— Последних мармеладных червячков, — отвечаю я, глядя на его красивый профиль. — Подожди, ты тоже идешь? Эй! — Я отталкиваю его руку, когда он лезет в пакетик. — Купи свои.

Он смеется и все же умудряется схватить одного, но не отвечает на мой вопрос. Грант не был ни на одном из этих занятий с тех пор, как я начала работать. И без того переполненное помещение гудит от разговоров, когда я оглядываюсь по сторонам и улыбаюсь нескольким гидам, с которыми успела подружиться. И все они замечают, кто вошел со мной, — почти все ошеломленно наблюдают, пока мы устраиваемся. Только он ни на кого не обращает внимания. Доказывая, насколько ему нравится держаться особняком.

— Большая часть того, чем вы наслаждаетесь в бурбоне, образуется в процессе выдержки в бочках. Я брошу вызов любому, кто скажет обратное. — Говорит Линкольн, оглядывая огромный зал через несколько минут после начала занятия.