Бурелом

Вспомнился общественный суд, Рита, которая тогда сидела по правую руку матери. Вспомнился стоявший на сцене Иван Вязов. «Пожалуй, этот Вязов был прав, — подумал Платон. — Но почему не пошла танцевать?» За спиной быстрые шаги. Корешов обернулся и тотчас получил в нос. Дал сдачи. В темноте так и не разобрал кому именно.

«Ну, хорошо же!» — Корешов повернул назад. Танцы как ни в чем не бывало продолжались, пиликал на баяне Тося, на бревне курил Заварухин. «Не он, тогда кто же? — Платон внимательно оглядел лица парней. — Чепуха какая-то!» Дотронулся до носа — болит, значит, не чепуха. Поискал глазами Риту. Ее на площадке не было.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Болотные сапоги с налипшими к подошвам комьями глины стали вдруг невероятно тяжелыми. По капюшону брезентового плаща нудно ударяли мелкие капли дождя, попадая на волошинский нос. Он то и дело вытирал его тыльной стороной ладони, чертыхался, но продолжал измерять волок ровными, тяжелыми шагами. Через несколько метров останавливался, тыкал острием палки в расквасившуюся почву — и снова шел. Галька залегала неглубоко и это радовало Волошина. Два километра дороги от верхнего склада сидели, что называется, в печенках у мастера. Машины здесь без помощи тракторов пройти не могли.

За поворотом Илья наткнулся на лесовоз. Он сидел глубоко в грязи. Около лесовоза — водитель.

— Илья Филиппович, надо трактор, иначе хана, — упавшим голосом сказал он.

— Вижу. Здесь неподалеку бульдозер Марченко, пусть гонит сюда.

Мастер отбросил с головы капюшон — дождь перестал. От земли пахло прелью. Волошин обошел машину, постучал палкой по колесам, присел на пенек, закурил.

После общественного суда, когда его все же оставили на прежней должности, Илья почти не бывал дома. То ли хотел доказать, что оправдает доверие, то ли, чтобы быстрее забыть происшедшее, и дневал и ночевал на верхнем складе…

Илья раскурил трубку. Надрывно урча, подошли еще лесовозы. Шоферы откровенно ругали и дорогу, и погоду, и начальство. И снова подумал Илья о предложении дочери — вывозить лес только по зимним дорогам, а летом заниматься заготовкой, сплавом, ремонтом механизмов и подготовкой к новому сезону. Другое дело, если бы у них был крупный лесоучасток…

Наконец прибыл бульдозер.

— Что, орлы, по самые уши в грязи, — смеялся Марченко.

— Давай, вытягивай. Только осторожней, не выдери передний мост.

— Это мы можем, — тягуче говорил Марченко. — А ну, цепляй, да живо!

Передняя машина так присосалась колесами к грязи, что, казалось, не выдернешь ее оттуда никакими силами. Когда бульдозер дергал, нос машины подпрыгивал. Еще рывок. Басовой струной гудит натянутый трос, колеса робко делают оборот, другой…

— Пошла, пошла! — возбужденно наперебой кричат шоферы, машут Марченко — давай, мол, жми на все педали.

А у Волошина в голове так же медленно, как вращаются колеса у машины, вертятся мысли: «Сделать засыпную дорогу? Пока сделаешь, вырубки уйдут дальше…»

Откуда-то вынырнул Наумов в прорезиненном плаще и в хромовых сапогах. За ним директор леспромхоза Турасов. Никто не заметил, как подкатил директорский «козлик». Турасов сам водил машину, поэтому и одет он был по-походному: в кепке, короткой кожаной тужурке, синие брюки заправлены в обыкновенные кирзовые сапоги. Турасов всего лишь месяц как принял леспромхоз. До этого он работал в управлении лесдревпрома. Это был подвижной, энергичный человек со светлыми, слегка вьющимися волосами и с удивительно синими глазами. Единственное, что не нравилось в нем Волошину, — это какая-то легкость. Даже тогда, когда Турасов отдавал распоряжение или распекал, делал он это легко, вежливо. То ли дело бывший директор — держался солидно, разговаривал степенно. А этот — не поймешь, шутит или говорит всерьез.

— Буксуем, Илья Филиппович? — Турасов улыбнулся, протянул руку. — Этак далеко не уедем, а? — он кивнул головой на машины. — Что думаете делать? — директор леспромхоза повернулся к Наумову, сощурил глаза.

— Думаем снять верхний слой, — ответил за того Волошин.

— Галька глубоко залегает?

— По-разному, но, в общем, неглубоко, — сказал Илья. Он стоял вполоборота к Турасову, смотрел, как бульдозер рвал из грязи последнюю машину. Не выдержал, погрозил кулаком Марченко.

— Осторожней, черт тебя дери! Машину разорвешь!.. — встретился с взглядом Турасова, виновато кашлянул.

— Читали докладную вашего технорука? — Турасов, будто нарочно не назвал фамилии в присутствии отца. — Вот наглядное доказательство, что летом мы технику гробим. Садитесь в машину, по участку проедем…

В машине он заметил:

— Бульдозер надо было давно пустить на этот участок дороги… Только боюсь, будет ли от этого толк.

— Попробуем, — отозвался Илья.

Машину Турасов вел на повышенной скорости. О предложении Волошиной он больше не заводил разговора, хотя, собственно, и приехал затем, чтобы основательно изучить его на месте. Вчера из управления звонил главный инженер, сказал, что предложение Волошиной интересное, надо только основательно изучить его. На следующей неделе он просил доложить о результатах.