Бурелом. Книга третья

Прошумела в небе эскадрилья,
На рассвете пробудив от сна,
И опять лишь ласточкины крылья,
Облака, заря и тишина.

Как чудесно, выйдя из подвала,

Подойти к высокому окну,
Окунуться в воздух небывалый,
В тепло-розовую тишину.

Спят дома, и улицы — пустые,

Пахнет мелом липовый бульвар.
Так глубоко я дышу впервые
И благословляю утра дар.

Много раз в подвал сбежим сегодня,

Просчитав площадки этажей…
Но запомню этот дар Господний,
Всех даров чудесней и свежей.

Лишь одно для сердца непонятно,

Что над черным бедствием войны
Розлит этот воздух благодатный
Розово-медовой тишины.

1941

Гроза

Я слушаю. Полночь глухая.
Июльская полночь душна.
Тяжелой стопою шагая.
Над городом бродит война.

Стрельба из зенитных орудий?

Воздушной ли мины разрыв?
Что в этом прерывистом гуде
Тревожит, в ночи разбудив?

Над улицей ветер свободный

Прохладную гонит струю
И голос иной, благородный
Я в грохоте вдруг узнаю.

Не злоба людских измышлений

Стальным прорицает жерлом, —
Из душных июльских томлений
Явился торжественный гром.

Гремит первородным раскатом,

Слепит полыханьем глаза,
Потопом сбегает по скатам
Небесного гнева гроза.

Отмщенье и воздаянье.

А души грешны и слабы…
О если б услышать взыванье
Архангела грозной трубы!

1942

Война

Разгром. Развалины и трупы,
Осколки стекол, сажа, кровь.
Слова беспомощны и тупы
Бессильна кроткая любовь.

Угрюмый ветер волком рыщет

Среди истоптанных полей.
Необозримые кладбища,
Постукиванье костылей.

С какой мольбой, с какой тоскою

О том, чтобы предотвратить! —
Нельзя оторванной рукою
Свой лоб и грудь перекрестить.

И плена злое униженье —

На раны брошенная соль,
И смерти страшное виденье,
Неутихающая боль.

…Как ночь текла в застывшем взгляде,

Как выл на пепелище пес,
Как снежный ветер трогал пряди
Обмерзших неживых волос.

1941

Папироса «Беломорканал»

Папироса «Беломорканал»
Фабрики табачной в Ленинграде.
…Политрук сражен был наповал
Финской пулею в лесной засаде.

Ароматен тихий теплый дым

Русской папиросы политрука.
Политрук был молод и любим,
Но внезапно грянула разлука.

Русских женщин красота нежна,

Любовались финны-офицеры.
«Другу и товарищу» — одна,
А другая — «от невесты Веры».

Замело метелью бугорок,

Бродит ветер по лесным могилам.
…Серый пепел, тающий дымок…

Звали политрука Михаилом.

1941

Радуница