Бурелом

— Знакомьтесь, господа, — весело сказала Сусанна, пропуская впереди себя Крапивницкую.

— Поручик Карцев, — пристукнув слегка каблуками, поклонился первый.

— Поручик Халчевский, — легкий наклон головы и вежливо поданный стул. — Садитесь, пожалуйста.

На столе появилось вино и закуска. Затем после оживленного разговора о городских новостях Халчевский поднялся из-за стола и подошел к пианино. Взял несколько аккордов, и Галя закружилась в вальсе с Карцевым.

После танцев вновь сели за стол. Рассказывая Карцеву о Павловске, Галя не заметила, как Сусанна исчезла со своим кавалером из гостиной. Спохватилась, когда Карцев вплотную подвинул к ней свой стул и бесцеремонно взял ее руку. Вспыхнув, девушка поднялась и сказала сухо:

— Извините, но мне пора.

Пошатываясь, Карцев поднялся на ноги.

— Вас проводить?

— Нет, нет, — испуганно заговорила Галя и повернулась к дверям. В тот же миг почувствовала, как руки Карцева обхватили ее стан. — Что вы делаете!? — с возмущением крикнула Галя, пытаясь развести его руки. Но Карцев только сильнее прижал ее к себе. Началась борьба. Крапивницкой с трудом удалось вывернуться из его объятий, и она забежала за стол.

Карцев кинулся за ней.

«Если бежать в свою комнату, этот негодяй может меня нагнать. Что делать?» Взгляд Гали упал на фужер, наполненный шампанским. Не раздумывая, она выплеснула его в лицо Карцеву. Тот остановился и стал вытирать глаза. Воспользовавшись этим, девушка убежала в свою комнату и повернула ключ. Прижалась к дверному косяку и положила руку на сердце. Казалось, оно вот-вот выскочит из груди.

Остаток ночи она провела без сна. Наконец наступил мутный рассвет, предвестник ненастного дня.

У подъезда послышался стук открываемой двери. Галя выглянула в окно. Со ступенек крыльца спускались Карцев и Халчевский. Офицеры постояли у подъезда, поговорили о чем-то и разошлись. Крапивницкая с облегчением вздохнула.

Утром пошел густой снег, затем выглянуло солнце. Не дожидаясь, когда проснутся хозяева, Галя, захватив саквояж с деньгами, ушла на конспиративную квартиру.

Ждать Соню пришлось недолго.

— У тебя такой усталый вид, — здороваясь с Крапивницкой, сказала она озабоченно. — Наверное, плохо спала?

— Да, неважно. — Рассказывать о ночном происшествии не хотелось.

— Вот что, Галя. Есть предложение поручить тебе Красный Крест в Павловске. Правда, эта работа сопряжена с опасностью. Тебе придется много ездить по селам и деревням, помогать деньгами, а где и добрым словом семьям партизан и красноармейцев. Комитет считает, что ты с этой задачей справишься. В больнице, где работаешь, обстановка для тебя благоприятная?

— Да. Главный хирург относится ко мне хорошо. И если нужно, допустим, выехать куда-то, замену всегда найдет.

— Хорошо. — Помолчав, Соня спросила: — Тебе нравится Челябинск? — И, не дожидаясь ответа, мечтательно заговорила:

— Посмотреть бы на него лет через десять-пятнадцать. Представляешь, каким он будет. Это будет город без полиции, без фабрикантов и купцов. Хозяевами станут те, кто трудится, кто будет его строить. И какой же они воздвигнут город! Красивый, свободный. И такие же будут в нем жить люди. Но это все пока мечта. Сколько еще предстоит нам бороться и пережить, чтоб она сбылась! А как хочется дожить до этих дней. — Соня вздохнула. В комнате наступила тишина, только стенные ходики выводили однообразное «тик-так, тик-так». Как бы очнувшись от своих мыслей, Соня поднялась и, взглянув на ходики, сказала: — Мне пора идти. Желаю тебе, Галя, успеха. Без провожатого на вокзал не ходи. До свидания.

...Вечером, попрощавшись с хозяевами, Галя быстро вышла из дома, перешла улицу и, увидев стоявшего на углу высокого военного в гайдамацкой форме, подошла к нему и спросила:

— Как пройти на вокзал?

В ответ услышала пароль. Военный говорил по-русски с легким акцентом. Дорогой он рассказал о себе. По национальности венгр, он попал в плен и был отправлен в далекое Зауралье — в Павловск. Там и женился. В полк Шевченко вошел по заданию подпольного комитета.

— А кто еще у вас в курене есть из павловцев? — поинтересовалась Галя.

— Федор Колчук. Одно время он жил в батраках у хмелевских мужиков.

— Хмелевка — это пригород Павловска, — сказала Галя.

Уштванг — так звали ее спутника — живо повернулся к Гале.

— Как вы знаете?

— Я из Павловска.

— Значит, вы мне землячка, — обрадованно заговорил Уштванг, а я писем от жены давно не получаю. Найдите, пожалуйста, ее и передайте, что я жив и здоров. — Уштванг назвал улицу и дом в Павловске, где жила его жена. — С письмами стало плохо, — пожаловался он, — очевидно, перехватывает военная цензура. Да, чуть не забыл: не так давно во вторую сотню куреня поступил добровольцем Афанасий Курочка из Косотурья. Вы, очевидно, знаете это село. Оно не так далеко от Павловска.

— Из Косотурья? — в удивлении спросила Галя. — Какой он из себя.

Уштванг, как мог, обрисовал наружность Курочки.

— Афанасий Курочка, — протянула в задумчивости Крапивницкая. — «Теперь понятно, почему молчит Прохор». — Передайте, пожалуйста, Курочке мой привет. Я Крапивницкая Галя, дочь лесничего.

— Хорошо, передам.