Буреполомский дневник

Что ж, скорый приговор – это лучше, чем томительно и безнадежно ждать развязки, – в конце концов, что бы ни было, но определенность лучше неизвестности и ожидания. Самое поразительное другое – что, как сообщил тот же Майсурян, прокурор запросил им обеим по 4 года... условно! Вот уж я не ожидал, – точнее, ожидал чего–то подобного ДО их ареста, но уж никак не после. Это уж слишком хорошо, чтобы оказаться сбывшейся реальностью, – тем паче, что сами тут же заявили, что никаких обязательств, налагаемых условным сроком, исполнять они не будут, а будут и дальше делать то, что им инкриминируют, – типа, “разжигать рознь”. Девушки ведут себя, конечно, совершенно героически, бескомпромиссно, честь им и слава за это! Но, с одной стороны, и этот их словесный героизм тоже может оказаться тем перышком, которое сломает спину верблюда – перевесит чашу весов в пользу реального срока, а не условного. С другой же – нежелательно, чтобы, так сказать, весь пар уходил в свисток: они еще и месяца не сидят, а сроку может оказаться – 4 года; хорошо бы, чтоб мужество их и героизм были, может, не такими лихими и показными – но чтоб хватило их не на первое только время, пока не попали на зону, а на весь срок, и чтобы был этот героизм не только на словах, а на деле. А от того, что их законопатят на 4 года, общему нашему делу, между прочим, один убыток. Если уж предлагают условный срок – умнее, конечно, было бы получить его, тихо, законопослушно :) ходить отмечаться – и работать, писать, клеить (если удастся) те же листовки, искать новых людей – ДЕЛАТЬ ДЕЛО, одним словом (пока и если все же не посадят реально, – хотя бы какая–то отсрочка). Гораздо умнее, чем с порога заявить, что, мол, мы и отмечаться не будем, сразу сесть на зону (да еще и там в ШИЗО за всевозможные отказы; хотя, конечно, там уж – снявши голову, по волосам не плачут) – и уже не мочь не только сделать, но и сказать вообще ничего. Хотя – похоже, что ездить к ним на свиданки, тем более часто, как ездили ко мне – будет некому. Родители в других городах, а ребятам из Москвы (я бы вот поехал с удовольствием, была бы возможность) – слишком далеко и дорого...

А пока что – вся радость (если она вообще была) моего предстоящего освобождения отравлена арестом девчонок, о чем я и сказал вчера по телефону Майсуряну, как мы ни торопились из–за отсутствия на его счету денег.

Вторая новость, местного значения – прошла вчера суд по УДО азербайджанская обезьяна с 11–го! СДиПовец в будке за карантином, уборщик в секции весной 2010–го, пахарь “запретки” все лето 2010, на воротах у ларька – с зимы... 6–й, что ли, раз судимый, и в Буреполоме не то 2–й, не то 3–й раз, – вот, наконец–то, уходит, почти 9 месяцев не досидев... Говорил я с ним в четверг, позавчера, в ларьке, предчувствуя его уход, – за телефон свой, купленный, говорит, за 2000 р. , он хочет получить полторы тысячи ларьком, – это на волю–то уходя, куда через вахту этот телефон все равно с собой не потащит!.. Пир прощальный, что ли, закатит, накупив в ларьке, что уж там будет, на 1500 р.? Мне совсем не улыбаются его условия – отдать еще 1500 ларьком, уже достаточно я отдал. Но, с другой стороны, телефон сигаретчика буквально подыхает, работает еле–еле, через пень–колоду, постоянно отключается – и новый необходим просто позарез и срочно. По моей наводке сигаретчик вчера вечером, часов в 11, должен был пойти к обезьяне на 11–й – разговаривать по поводу этого телефона, цены, способа отдачи денег (500 р. лежит у него на “симке”, 500 – дома, у его матери) и т.д., а утром прийти и сообщить мне. Но пока что сигаретчик не появлялся.