Буревестники

Девушки резвились, как два дельфина, кружась и вертясь в воде, пока не запыхались от усилий и смеха. Тогда Ишрак вернулась к берегу, где они оставили одежду, и подала Изольде кусок грубого щелочного мыла.

– Увы! – согласилась она и посмотрела на недовольно фыркнувшую Изольду. – Ничего другого в Пикколо не нашлось. Кстати, я захватила немного масла для волос.

Не выходя из озера, Изольда намылилась, а затем вручила мыло Ишрак и погрузилась в чистую воду. Минуту спустя она выбралась на берег. Сняв мокрую сорочку, Изольда завернулась в льняное полотенце и протянула такое же Ишрак.

Отмывшись и ополоснувшись, Ишрак тоже вылезла из воды. Ее зубы стучали, отбивая барабанную дробь.

Одевшись в теплую одежду, девушки расчесали свои влажные волосы и втерли в них по всей длине розовое масло. Потом Изольда повернулась спиной к Ишрак, и та заплела ее яркие локоны в косу. Затем уже Ишрак встала спиной к Изольде, и подруга уложила ее густую темную копну в узел на затылке.

– Изящно, – отметила Изольда, довольная делом своих рук.

– Напрасная трата сил, – парировала Ишрак, накидывая на голову капюшон. – Кто меня увидит?

– Зато мы знаем, что обе чистые и волосы у нас прекрасно заплетены, – не согласилась Изольда. – А завтра мы отправляемся в дальний путь, и неизвестно, когда нам снова удастся вымыться.

– Надеюсь, в следующий раз вода будет горячая, – проворчала Ишрак, взяв свои вещи и направляясь вместе с Изольдой обратно в Пикколо. – Помнишь Гранаду? Там были мавританские бани с горячим паром и нагретыми полотенцами!

Изольда вздохнула:

– И в женской бане старуха тебя намыливает, смывает пену розовой водой, а потом моет тебе голову, смазывает волосы маслом и расчесывает!

Ишрак усмехнулась:

– Вот это – цивилизованное мытье.

– Может, в Акре?.. – предположила Изольда.

– Конечно. – Ишрак кивнула. – Думаю, в Акре вымоемся на славу – в настоящих мавританских купальнях!

* * *

Девушки вернулись на постоялый двор незамеченными. Они даже успели к вечерней трапезе, готовые планировать свой отъезд на следующее утро. Лука совершенно твердо решил, что не может ехать верхом, в то время как дети идут пешком. Он был не в состоянии усесться на дорогого коня, когда Иоганн вновь поведет армию маленьких паломников за собой. Лука собирался идти вместе с ними до Бари. Ишрак и Изольда сказали, что он прав, и тоже захотели разделить тяготы путешествия. Брат Пьетро с ними согласился. Однако Фрейзе возразил, что путь будет слишком долгим – и Изольда с Ишрак измучаются и выбьются из сил. Кроме того, добавил он, если они пойдут пешком, то будут вынуждены трапезничать вместе с детьми, а это означает, что пищи может на всех не хватить. И еда наверняка будет плохой, добавил Фрейзе. Он с раздражением осведомился, намерены ли дамы питаться ржаными лепешками и пить сырую воду из ручья? Или, может, они собираются ночевать в сарае или на сеновале? А смогут ли они понести шкатулку с письменными принадлежностями брата Пьетро, рукописи для справок, Библию, кошель с деньгами? Справятся ли они с багажом – ведь там будет не только одежда и обувь, но и гребни, зеркальца, баночки с ароматными маслами?

Их желание казаться скромнее будет удовлетворено, если они пойдут пешком, как бедняки – без груза лишних вещей. Ну а Фрейзе последует за ними на своем Руфино, ведя в поводу еще четырех коней и в придачу – ослика с поклажей. Завершив свою тираду, Фрейзе хмыкнул и сказал напоследок кое-что еще. При таком-то раскладе это будет фальшивое паломничество и наигранная бедность, заявил он. Нет, благочестием здесь и не пахнет!

– Но мы ведь могли бы идти днем, а останавливаться на ночь в приютах для пилигримов или на постоялых дворах, – предложила Изольда.

– Значит, мы бросим вас обеих в открытом поле? – подсказал Фрейзе. – И присоединимся к вам утром, хорошо выспавшись и сытно позавтракав? Кроме того, не надо забывать о хворях и различных болезнях! Кто-нибудь обязательно подхватит лихорадку, и тогда беднягу либо бросят, либо нам всем придется коротать время вместе с ним, а тогда уж точно никто в Иерусалим не попадет.

– К словам Фрейзе стоит прислушаться. Подобная затея нелепа. И тебе не преодолеть столько миль пешком, – сказал Лука Изольде.

– Этого нельзя допустить! – напыщенно заявил Фрейзе.

– Но я смогу! – возмутилась Изольда. – Я пойду вместе с детьми. Я не боюсь трудностей.

– У тебя заведутся вши, – предупредил ее Фрейзе. – И блохи. Паломничество – не красивое умерщвление плоти, о котором можно вспоминать с тайной гордостью. Нет, в дороге будет только грязь, укусы, крысы и недуги. И утомительные бесконечные дни, когда прекрасная дама будет ковылять по земле стертыми до крови ногами, будто дряхлая старуха.

– Фрейзе, я решила попасть на Святую землю, – заупрямилась Изольда.

– У тебя появятся грубые мозоли, – продолжал Фрейзе. – И ты больше никогда не сможешь надевать красивые туфельки.

Фрейзе попал в точку – теперь с его доводами было бесполезно спорить. Несмотря на все свои серьезные намерения, Изольда не смогла ничего ему возразить.