Издеваешься, сукин сын? Да ни один из нас в жизни горшка за собою не вынес! Лучше смерть! Зато храбрости нам не занимать и потонуть мы не боимся. Не то, что ты – дерешь себе горло, чтобы поджилки меньше тряслись?
Нет, ручаюсь вам, с этим висельником на борту корабль ни за что не потонет, будь он даже слабее ореховой скорлупы и с такой же пробоиной, как у шлюхи распоследней!
На бок ее положи! На бок! К морю задом! Еще на две! Перекладывай суку! Разворачивай!
Все кончено! Молитесь. Мы погибли!
Холодное нам, значит, на десерт?
Король и принц уж молятся усердно.
Давайте тоже, ибо мы на сцене
И в пьесе той же самой, что они.
Я не в себе…
Мы все там скоро будем
По милости вот этой банды пьяниц!
Из-за твоей халтуры, негодяй!
Эй, слышишь, боцман? Чтоб ты захлебнулся
И вынырнул! И так двенадцать раз!
А после все же насмерть!
Невозможно.
Его повесят, я вам говорю.
Повесят точно, даже вопреки
Любой из миллиардов горьких капель,
Что нас теперь готовы поглотить.
Помилуй, Бог. Мы тонем, тонем, тонем!
Прощай, жена! Навек прощайте, дети!
Прощай, мой брат! Ко дну, ко дну идем.
Ко дну идем, но вместе с королем.
А стало быть, пора и с ним проститься.
С какой охотой я теперь обменял бы тысячу фарлонгов моря на единственный акр негодной землицы, вересковой пустоши, или там поросшей бурым дроком… Будь что будет, а лучше бы умереть сухой смертью.
Сцена 2
Оставь меня! Когда своим искусством
Ты в море поднял хладные валы,
Подобно перевернутому небу,
На землю низвергающему огнь,
Штурмующие небо в страшном реве, —
О, Господи! моя не меньше боль,
Чем тех существ, что правя расторопно,
В борьбе за жизнь – на смерть вели корабль
И с воплем разом канули в пучину,
Отчаяньем мне сердце надорвав, —
Когда все это ты сейчас устроил,
Не в силах я на белом свете жить,
Лишенная единственной опоры…
Пусти меня, чудовище!
Уймись!
И передай чувствительному сердцу,
Что смерти нет и зло – лишь тень добра.
О, скорбный день!
Я злого ничего
Не сделал – все одной тебя лишь ради,
Тебя, моя кровиночка, которой
Неведомо, кто я на самом деле,
Кому я – просто Просперо, отец,
Пещеры жалкой чокнутый хозяин…
О чем ты? Кто ты? Большего вместить
Мой ум не мо…
Теперь настало время
Открыть тебе всю правду. Помоги
Тебя из этой вынуть передряги!
Ползи, змея, укройся в подлый мрак!
Пока я жив, твоя бессильна хватка.
А ты, мой ангел, слезы осуши:
Тебя так поразившее крушенье —
Иллюзия, что вызвал волшебством
Я из кристаллов натрия и йода.
Все спасены. Никто не утонул.
Ни волоса с голов их не упало.
Сядь, девочка, и выслушай меня.
Узнаешь ныне все.
Но ты и прежде
Не раз хотел раздернуть предо мной
Завесу тайн… Да только не решался,
Пробормотав: «Не время…»
Пробил час.
Приблизилась для истины минута.
Будь осторожна! Помнишь времена
До нашего пришествия в пещеру?
Да нет, едва ли! Не было тебе
Трех лет, когда…
Конечно же, я помню.
Но что? Иные стены? Голоса?
Что именно, скажи мне…
Сладкой дреме
Подобны этой памяти шаги
В густых и теплых сумерках былого,
Где нежат и баюкают меня
Четыре или пять надежных женщин…
Их было больше, милая… Но как
В младенческой душе ты удержала
Извне в нее упавшее зерно
Несуетных и блеклых впечатлений?
Быть может, память девичья хранит
И наш с тобой приезд на этот остров?
Мне кажется… Нет, дальше – тишина.
Двенадцать лет назад, моя Миранда,