Буря

— Но если это сохранит ей жизнь… — продолжил он.

— Я знаю.

Но что я мог сказать Холли? Что неизлечимо болен? Это не поможет — она захочет остаться рядом и держать меня за руку до самой смерти. Может быть, сказать, что я ее никогда не любил по-настоящему? Но одна лишь мысль о том, что я увижу ее лицо, когда она осознает смысл этих слов, была страшнее еще одного ранения.

И какой же у меня оставался выбор?

Чуть позже, когда доктора разрешили мне поехать домой, мы с отцом сели в такси. Когда машина остановилась у нашего дома, я вышел первым и сказал, что пойду прогуляться. Моя рука была на перевязи, и я все еще находился под действием обезболивающих, поэтому прошел совсем немного и, увидев в тени скамейку, опустился на нее.

— Тебе необязательно даже говорить ей.

Подняв голову, я увидел отца, стоящего напротив меня.

— Исчезнуть, ничего ей не сказав?

Он сел рядом со мной:

— Я понимаю, о чем ты думаешь. Ты или должен находиться с ней рядом двадцать четыре часа семь дней в неделю, или разбить ей сердце. Но мне кажется, что есть компромисс.

Я повернулся и посмотрел на него, отчаянно желая найти решение:

— Какой?

Глубоко вздохнув, отец заговорил:

— Ты не должен говорить об этом ни Мелвину, ни Маршаллу… никому.

Он полез в карман и, достав оттуда маленькую карту памяти, протянул ее мне. Я повертел ее в руках:

— И?..

— Адам Силверман не единственный, у кого есть собственный секретный код.

— Я все равно не понимаю.

Отец быстро огляделся по сторонам и продолжил:

— Это для меня. Я хочу сообщить тому, другому мне, из недалекого прошлого о последних событиях. Подумай о своей ветви времени, вспомни все. Ведь еще совсем недавно вы с Холли не были знакомы. А если она тебя не знает…

Я уставился на отца, не в состоянии вымолвить ни слова, а его план тяжелым камнем лег мне на сердце.

— Я даже не знаю, смогу ли я снова сменить свою основную базу.

Он кивнул:

— Тебе удавалось сделать это в самые важные моменты твоей жизни. Это только твое решение, но я понимаю, каково это, — терять близкого.

Мой мобильный телефон лежал на скамейке рядом со мной. Отец взял его и медленно вложил в мою руку:

— Позвони ей, но не прощайся. Тогда она не будет чувствовать ничего плохого.

Отец ушел, а я открыл телефон и стал смотреть на фотографию: мы с Холли на пляже всего пару дней назад. Пока я искал ее номер в памяти телефона, у меня перехватило горло. Она ответила через два гудка.

— Привет, ты все еще собираешься приехать сегодня утром? — спросила она.

Я собрался с силами и заставил себя говорить спокойно:

— Да, я уже выезжаю и скоро буду.

Она вздохнула с облегчением:

— Отлично!

Мне было очень больно слышать радость и желание в ее голосе. Я вынужден был откашляться, прежде чем продолжить. Разглядывая деревья перед собой, я постарался думать о жизни. О длинной и счастливой жизни Холли.

— Хол, послушай…

— Что?

— Я люблю тебя.

Слезы жгли мне глаза, и, казалось, я слышу в трубке, как ее губы растягиваются в улыбке.

— Я тоже тебя люблю. Скоро увидимся.

Нет, если я смогу сделать то, что запланировал.

— Пока, Холли.

Закрыв глаза, я попытался совершить полный прыжок в прошлое, в один из самых важных дней моей жизни. Чувства раздвоенности на этот раз не было, и я понял, что отец был прав. Если захотеть, я смогу это сделать.

Глава сорок третья

Воскресенье, 15 марта 2009 года,

17 часов 38 минут

Моя новая основная база. Мне удалось переместиться именно в то место и время, где я должен сейчас находиться. Я вошел в здание Молодежной Христианской Организации на Девяносто второй улице и обратился к секретарю:

— Мне нужно оставить записку для мистера Уэллборна.

— Да, пожалуйста, — она протянула мне лист бумаги и ручку.

Я быстро набросал несколько строк, отказавшись от работы в летнем лагере, которую должен был начать именно в этот день, и тут же вышел из здания. Спустившись по лестнице, я остановился у фонарного столба достаточно далеко от входа. Я должен был ее увидеть.

Прошло несколько минут, и вот в конце улицы появилась девушка. Ее светлые волосы были собраны в хвост и развевались из стороны в сторону. В одной руке она держала высокий стакан с розовым смузи, а в другой книгу, которая закрывала ей лицо. Я боялся, что эмоции возьмут верх и ноги сами понесут меня к ней, но вместо этого я прислонился к столбу и смотрел, как Холли подходит все ближе.

Сейчас в ее жизни все хорошо и спокойно. Я еще не бросил ее, и не разбил ей сердце… И не стал причиной ее смерти. Я вспомнил, как она сказала мне однажды: «Это так… будто у тебя есть еще одна отдельная жизнь, и я не могу быть ее частью».

Но сейчас мы с ней поменялись местами.

Когда Холли подошла к ступенькам, не отрывая взгляда от книги, я затаил дыхание. Все время, пока она шла вверх, я простоял у столба, как будто приклеившись к месту. Именно в этот момент наши жизненные пути пересеклись, но теперь этого уже не случится.