Буря

А этот страдалец слышал привычный, спокойный вороний голос: «Долго, долго я тебя вел. А теперь вижу, что ошибался. Да — я уже много раз тебе про это говорил: из-за какой-то бабы ты превращаешься в ничтожество, сопли распускаешь. Вспомни, вспомни… Нуменор — звездная дева Кэния… Забыл уж верно? Ну а ты по ней так же страдал, и я тебе так же уверял, что в ином твое начертание. Ну, вот и исход всему… — тут в голосе прорвалась злоба. — …Вместо восторгов творения, вместо владения звездами — ты уж позабыл, конечно, что тебе, когда-то и звездные небеса узки были! — Вместо этого, поддавшись своим ничтожным чувствам ты стал червем, ты обезумел. Вот это действительно трагедия — тот, кто мог бы стать благодетелем человечества, погибнет безвестный здесь, в грязи, и никто даже не узнает о его гибели, никто не узнает, что мог бы он сделать… А — да тебя уже и эти слова не трогают — вот до какой степени ты отупел, с этим проклятым чувством!.. — тут в голосе еще большая злоба поднялась — даже и заклокотал, задрожал этот голос — и все нарастал этот гневный вал. — …Да мне и самому это чувство знакомо!.. Оно и сейчас меня жжет! Я и сейчас слышу одну страстную песню! И во мне, слышишь ты, борьба происходит!.. Вот ты был главной фигурой — вот тебя я сейчас испытаю, и ежели выдержишь испытание — прощу! Слышишь ты — оставлю вас всех, и кружитесь вы в своих ничтожных чувствах! Один я тут — один, понимаешь ты?!.. Запутался я!..»

Аргония не могла слышать этого голоса; она вцепилась в того призрака, который пытался загрызть Альфонсо, и все пыталась оттащить его в сторону. Но вот все померкло, а потом, вдруг, прояснилась чудесной картиной: она сидела в янтарном павильоне, на склоне великой горы Менельтармы. Откуда ей было знать, что в этой беседке, двадцать с лишним лет назад случилась первая встреча Альфонсо с вороном? Но она видела Нуменор — видела эти сияющие на солнце дальние поля, реки, леса, видела сияющее на ярком весеннем солнце дальнее море, и, даже, белые паруса. Она видела облачные, на многие версты вздымающиеся горы, которые в этом просторе были рядом с ее лицом, радугу на фоне которой величественно плыл, расправив широкие крылья, белоснежный орел. Но все это она окинула лишь мгновенным взглядом — главное, что в павильоне был Альфонсо. Только он и она, да еще сладко шепчущий, несущий с дальних полей запахи многих согретых солнцем трав и цветов ветер. Альфонсо вырвавшись из того мрака, оказался сидящем на скамье, в углу — он перевешивал руку через огражденье — как и в тот раз, когда ворон впервые клюнул его, и зачернел на пальце оком.

И это был прежний юноша Альфонсо! Тот самый двадцати трехлетний нуменорец с ястребиным носом, и с пронзительными, темными глазами (тем не менее, Аргония сразу признала, что — это все-таки он). И этот юноша, так же как и Аргония, не замечал прекрасного пейзажа, даже и эта стремительная перемена места нисколько не взволновала его — он, впрочем, просиял лицом, так как, как только нахлынул этот свет — уверился, что теперь то прорвался к Нэдии, и сейчас она шагнет к нему. Конечно же — разве же мог быть этот чудесный свет и без Нэдии?.. Он только мельком взглянул на Аргонию, и она, так же, как и окружающий пейзаж ничего для него не значила — он все ждал, когда же выйдет к нему Нэдия.

Но вот Аргония уже подбежала к нему, пала на колени, схватила за руки, и, стремительно целуя ладонь, зашептала:

— Теперь мы вдвоем… Ты можешь сказать, что я наглая. Да — можешь, но только не прав будешь! Ведь, ежели я никого раньше не любила, а к тебе такое сильное чувство испытала, так, значит — ты есть моя вторая половинка; почувствовала, что твоя душа моей душе близка; а раз так — то и моя душа твоей должна быть близка! Я же это всем сердцем чувствую, да это самое искреннее из всех чувств, какие только переживала я… Ну, что же ты — взгляни на меня!..

Но Альфонсо по прежнему не обращал на нее внимания — эта златовласая дева с сильным, проникновенным голосом, была для него лишь ничего не значащим куском материи, издающим звуки — также ничего не значила и радуга, и Нуменор — одна Нэдия что-то значила, и он в нетерпении ожидал ее появления, изумляясь, почему же в этом месте, озаренным ЕЕ светом, она не бросилась к нему сразу. И вот он сделал несколько шагов — Аргония уцепилась за его руку, и он даже не заметил, что волочит ее за собой по полу. Вот ему показалось на мраморных уходящих вверх по склону ступенях, какое-то движенье, он вскрикнул: «Нэдия!» — и бросился туда. Однако — в то же мгновенье все переменилось. Теперь он стоял в покоях Нуменорского дворца, и прежде всего почувствовал, что он здесь в одиночестве.