Буря. Двенадцатая ночь. Зимняя сказка

Антонио

…или как будто он пропитан болотными ароматами.

Гонзало

Все здесь благоприятно для жизни…

Антонио

Верно: все, кроме средств к жизни.

Себастьян

Которых здесь совсем нет или очень мало.

Гонзало

Как пышны и сочны здесь травы! Как они зелены!

Антонио

Правда: земля здесь бурого цвета.

Себастьян

С прозеленью.

Антонио

Он не вполне ошибается.

Себастьян

Нет, он вполне ошибается только в истине.

Гонзало

Но главное чудо во всем этом – вещь, которой почти невозможно поверить…

Себастьян

Как большинству достоверных чудес.

Гонзало

…это – что наши одежды, вымокшие в морской воде, несмотря на это, сохранили свежесть и блеск: они как будто заново выкрашены, а не испорчены соленой водой.

Антонио

Если бы хоть один из его карманов мог заговорить, пожалуй он сказал бы, что это ложь.

Себастьян

Да, иначе он скрыл бы ложь своего хозяина.

Гонзало

Мне кажется, что наши платья так же свежи, как в тот день, когда мы впервые надели их в Африке, в Тунисе, на свадьбе Кларибели, прекрасной дочери короля.

Себастьян

Чудесная была свадьба, и как благоприятно наше возвращение со свадьбы!

Адриан

Тунис никогда еще не имел счастья называть королевой такое совершенство.

Гонзало

Со времени вдовы Дидоны.

Антонио

Вдовы? Чума на нас! Какая вдова? При чем тут вдова? Вдова Дидона?

Себастьян

Ну, а если бы он и Энея назвал вдовцом? Боже мой, почему это вас так волнует?

Адриан

Вдова Дидона, говорите вы? Вы заставили меня призадуматься. Ведь она была из Карфагена, а не из Туниса.

Гонзало

Этот Тунис, синьор, был Карфагеном.

Адриан

Карфагеном?

Гонзало

Уверяю вас, Карфагеном.

Антонио

Слова его могущественнее волшебной арфы.

Себастьян

Он воздвигает стены и города.

Антонио

Что еще он дальше свершит невозможного?

Себастьян

Я думаю, что отвезет этот остров в кармане домой и подарит его сыну вместо яблока.

Антонио

Да, да. А семячки посеет в море и вырастит другие острова.

Гонзало

Правда?

Антонио

Конечно, со временем.

Гонзало

(к Алонзо)

Государь, мы говорили сейчас, что наши платья так же свежи, как когда мы были в Тунисе на бракосочетании вашей дочери, ныне королевы Туниса.

Антонио

И прекраснейшей из всех королев тунисских, когда-либо живших там.

Себастьян

Исключите вдову Дидону, умоляю вас!

Антонио

Вдову Дидону? Да, конечно, исключая вдовы Дидоны!

Гонзало

Не правда ли, государь, мой камзол так же свеж, как в первый день, когда я надел его? Конечно, до некоторой степени.

Антонио

Некоторая степень выужена очень кстати.

Гонзало

Не такой ли он, каким был в день свадьбы вашей дочери?

Алонзо

Вы пичкаете уши мне словами,
Но их ума утроба не приемлет.
Ах, лучше б этой свадьбы злополучной
Не затевать! Я сына потерял
Из-за нее, да, в сущности, и дочь.
Так далеко она, что, верно, больше
Мне не видать ее. А мой наследник,
Мой сын, – какому же морскому чуду
Ты на обед пошел?

Франсиско

                            Он мог спастись:
Я видел, как боролся он с волнами,
Верхом на гребнях воду рассекая;
Вражду стихии отбивал он смело,
Встречая грудью самый бурный вал,
И голову держал он над водою.
Как веслами, руками мощно греб
Он к берегу, который понижался,
Как бы принять его готовясь. Верно,
Он жив и невредим.

Алонзо

                              Нет, нет, погиб он!

Себастьян

Что ж, государь, себя благодарите:
Вы дочерью своей не пожелали
Европу наградить, а предпочли
Ее утратить ради африканца;
Прогнали с глаз, которым остается
Лить с горя слезы.

Алонзо

                             Замолчи, прошу.

Себастьян

Мы все вас умоляли на коленях.
Сама прекрасная душа не знала,
Колеблясь меж покорностью дочерней
И отвращеньем, как ей быть. Ваш сын,
Боюсь, погиб. Неаполь и Милан
Имеют больше вдов, чем есть мужчин,
Чтоб их утешить. Ваша тут вина.

Алонзо

И самая ужасная потеря.

Гонзало