Буря (ЛП)

— Как трогательно. Он разочарованно улыбнулся. Не знаю, кто из вас глупее: ты или она. Эта девушка будущая королева Станхенга, возможно, будущая королева всего Калахара, а вы позволяете ей рисковать своей жизнью, будто она обычная служанка.

Аргон обозлено стиснул зубы. Уж он-то точно знал, что будь Эльба служанкой или кухаркой, беглянкой, сильфом, миледи, да кем угодно, он бы все равно не хотел, чтобы у нее отнимали самое дорогое ее жизнь. Но Эльба рисковала как раз по той причине, из-за которой Ксеон не хотел, чтобы она рисковала: она была королевой. И пусть предводитель не был полностью согласен с ее решением, он уважал ее мнение.

— Ты все сказал? Отрезал Аргон, повернувшись к другу. Тот не ответил. Глядел на него обижено и возмущенно, словно Аргон совершал самую огромную ошибку в жизни. А теперь помолчи, потому что от твоих слов легче не становится.

Юноша отвернулся, а молодой предводитель перевел дыхание и ступил вперед. Яма и, правда, была бесконечной. Аргон не видел ее конца. Он прошел по краю, придерживая пальцами тяжелый килт, и, несмотря на горячий воздух, ощутил холод в груди.

Рядом с одной из скульптур стоял Пастор Висконсий, облаченный в черную ризу. В его глазах было столько ненависти, что он вполне походил на огненного сана. Т ого гляди и подожжет всех, кто поднялся на холм, дабы лицезреть настоящий, магический обряд. А вот Милены де Труа видно не было. Поговаривали, она закрылась в покоях и не покидала их с прошлой ночи. Неудивительно, что она бежала от всего мира. Происходящее сейчас являлось полнейшим безумием.

Неожиданно к Аргону подошел Элиас. Худощавы мужчина, который был на голову ниже молодого предводителя, взмахнул руками и прочертил в воздухе неясные символы. Он не мог разговаривать с тех самых пор, как дикари из клана Ровена отрезали ему язык. Эстоф принял его в свою общину, Аргон взял под свое крыло, в свой сброд разбойников, шайку воров, и с того момента Элиас был им предан и считал их своей семьей. Аргон не успел заметить, как и сам привязался к молчаливому Элиасу. Он улыбнулся, когда понял, что белобрысый вор приветствует его, и в ответ, неопытно и неуклюже, прочертил пару символов, которым успел обучиться. Элиас с чувством кивнул. Он указал длинным пальцем на широкую яму, такую же бездонную, как и бездна Тартара, и на лице молодого предводителя вновь появилось удрученное выражение.

— Не спрашивай, прохрипел он, я понятия не имею, что происходит.

Аргон отошел от друга, сжав пальцами переносицу, а потом поправил тугую повязку под белой рубахой. Раны жгли. Мысли жгли. Юноша осмотрелся в поисках знакомых лиц и увидел огромное количество перепуганных горожан. Дети позабирались на каменные, древние скульптуры, и в ожидании смотрели на разрытую яму, пастора, золотые кубки с неизвестной, темной жидкостью, стоящие на маленьком алтаре. Народ ждал, как и Ксеон, поглаживающий пальцами гладко выбритый подбородок, как и Хуракан, впервые тихий и сбитый с толку. Он знал: магию стихий можно передать по кровной линии или хотя бы по праву рода: летающие люди обмениваются знаниями с летающими людьми, речные шуты с речными шутами. Но никогда он еще не видел, чтобы сила земли приклонилась перед силой воды. Ритуал восхищал его и пугал одновременно, и он ждал начала со странной и растерянной улыбкой на губах.

Яркое солнце беспощадно разливалось по земле, словно золото. Аргон посмотрел на него, прикрыв пальцами глаза, и подумал о Лаохесане Опаленном. Огненный всадник еще не настиг Калахар. Но его возрождающая сила уже воистину пугала. Ведь он раб света и огня, он управлял днем и ночью, ему подчинялось само солнце, он был далеко, но, если он и поднимался из глубин океана, то мир менялся, и его испепеляла не тьма, которую всегда боялись люди, а всепоглощающий свет.

Неожиданно толпа взорвалась шепотом и расступилась. Предводитель в недоумении обернулся и увидел, как по холму поднимаются несколько человек.

Первой шла Нейрис Полуночная в черной, льняной накидке, которая, словно мантия, развивалась на ветру, темные волосы женщины были распущены, на груди свисал золотой амулет змея, пытающаяся проглотить свой хвост. За ней поспевала стража. Они держали под руки бледного, умирающего короля и помогали ему взбираться на холм предков.

Эльба шла последней.

На юном теле девушки колыхалась белоснежная накидка. Нимфа смотрела себе под ноги и мяла вспотевшие ладони, ее волосы, как и волосы тети, были распущены и змеями стекали по изящной спине. Ни одно украшение не отяжеляло ее тела, кроме серебристого браслета, подаренного отцом. И вновь змей, пожирающий свой хвост.

Молодой предводитель задумался над тем, что мог означать этот символ. Он вдруг вспомнил, как они пролетали на ястребах над Рифтовыми Болотами, которые были также похожи на гигантских змей, съедающих свои хвосты. Наверное, данный знак имел вес на землях Эридана. Аргон надеялся, что он услышит ответ из уст самой девушки, когда она пройдет испытание, и ритуал закончится.