Буря мечей. Книга II

В его границах, установленных Безупречными, палатки стояли ровными рядами с ее собственным золотым шатром в середине. Рядом с этим станом располагался другой, впятеро больше первого, беспорядочный, без рвов, палаток, часовых и лошадиных загонов. Те, кто имел лошадей или мулов, спали рядом с ними, боясь, что их украдут. Козы, овцы и голодные собаки бродили свободно между ордами женщин, детей и стариков. Дени оставила Астапор во власти совета бывших рабов, которых возглавили лекарь, ученый и жрец — люди мудрые и справедливые. Но десятки тысяч человек все равно предпочли последовать за ней в Юнкай, лишь бы не оставаться в Астапоре. Она отдала им город, но большинство побоялось принять этот дар.

Вольноотпущенники превышали числом ее воинов, но приносили больше хлопот, чем пользы. Едва ли один из ста человек имел осла, верблюда или вола; почти все они вооружились тем, что взяли в арсеналах своих хозяев, но только каждый десятый годился для боя, и никто из них не обучался владеть оружием. Земли, через которые они шли, эта орда объедала дочиста, словно саранча. Но Дени не могла бросить их, как советовали ей сир Джорах и ее кровные всадники.

Она объявила им, что они свободны, и не могла теперь сказать, что они не вольны идти за ней. Глядя на дымы от их костров, Дени подавила вздох. Ее пешее войско состоит как из лучших, так и из худших в мире солдат.

Арстан Белобородый стоял у входа в ее шатер, а Силач Бельвас сидел, поджав ноги, на траве и ел фиги из миски. Обязанность охранять ее в походе лежала на них. Чхого, Агго и Ракхаро она сделала не только своими кровными всадниками, но и своими ко, и они нужны были ей, чтобы командовать дотракийцами. Кхаласар у нее крошечный: всего тридцать с лишком конных воинов, почти все из которых — мальчишки, еще не заплетающие волос, или согбенные старцы. Но другой конницы у нее нет, и ей без них не обойтись. Пусть Безупречные лучшие в мире пехотинцы, как утверждает сир Джорах — она нуждается также в разведчиках и передовых разъездах.

— Юнкай хочет воевать, — сказала Дени Белобородому, войдя с ним в шатер. Ирри и Чхику устлали пол коврами, Миссандея зажгла ароматные курения, чтобы освежить пыльный воздух. Дрогон и Рейегаль спали на подушках, свившись в клубок, Визерион уселся на край пустой ванны. — На каком языке говорят юнкайцы, Миссандея — на валирийском?

— Да, ваше величество. Их наречие отличается от астапорского, но понять его можно. Здешние рабовладельцы именуют себя «мудрыми господами».

— Мудрые? — Дени села на подушки, и Визерион, расправив белые с золотом крылья, спорхнул к ней. — Посмотрим, насколько они мудры, — сказала она, почесывая чешуйчатую голову дракона между рожками.

Час спустя вернулся сир Джорах с тремя капитанами Ворон-Буревестников. Они носили черные перья на своих начищенных шлемах и утверждали, что равны по рангу. Дени пригляделась к ним, пока Ирри и Чхику разливали вино. Прендаль на Гхезн — плотный гискарец с широким лицом и темными седеющими волосами; Саллор Смелый — белокожий квартиец с зубчатым шрамом на щеке; Даарио Нахарис ослепителен даже для тирошийца. Борода у него расчесана натрое и выкрашена в синий цвет, такие же синие кудри падают на плечи, и глаза тоже синие. Остроконечные усы сверкают позолотой. Одет он в желтое разных оттенков, на воротнике и манжетах пенится мирийское кружево цвета сливочного масла, дублет расшит медными бляхами в виде колокольчиков, доходящие до бедер сапоги украшены золотым тиснением. За пояс из золоченых колец заткнуты перчатки из мягкой желтой замши и ногти, покрытые синим лаком, видны во всей красе.

От имени наемников говорил, однако, не он, а Прендаль на Гхезн.

— Хорошо бы вам увести свой сброд куда подальше, — сказал он. — Астапор вы взяли обманом, но Юнкай так легко не сдастся.

— Пятьсот Ворон против десяти тысяч моих Безупречных, — сказала Дени. — Я еще юна и ничего не смыслю в военном деле, но мне кажется, что перевес на моей стороне.

— Вороны-Буревестники будут в поле не одни.

— Вороны-Буревестники улетают с поля при первых раскатах грома. Не лучше ли им улететь прямо сейчас? Наемники, как я слышала, славятся своим вероломством. Какой вам будет прок оставаться верными, когда Младшие Сыновья перейдут на мою сторону.

— Этого не случится. А если и случится, то Младшие Сыновья для нас ничто. Мы полагаемся на стойких солдат Юнкая.

— На мальчиков для утех, которым дали копья? — Дени повернула голову и два колокольчика в ее косе тихо звякнули. — Когда битва начнется, не просите пощады — но если вы перейдете ко мне теперь, то сохраните золото, которое уплатил вам Юнкай, получите свою долю добычи, а после, когда я взойду на свой трон, будете награждены еще щедрее. На стороне мудрых господ вас ждет только смерть. Думаете, юнкайцы откроют вам ворота, когда мои Безупречные будут убивать вас под стенами города?

— Женщина, ты регочешь как ослица, и смысла в твоих словах столько же.