Буря мечей. Том 2

Давос не мог ответить отказом на столь любезное предложение. С тех пор он каждый день поднимался в покои мейстера на верхушке Морского Дракона и корпел над свитками и толстыми книгами, разбирая новые слова. От усилий у него начинала болеть голова. И он чувствовал себя не меньшим дураком, чем Пестряк. Девану не было еще и двенадцати, но он намного опередил отца, а для принцессы Ширен и Эдрика Шторма чтение было столь же естественным делом, как дыхание. В учении Давос казался себе младше любого из них, однако не сдавался. Он теперь королевский десница, а десница должен уметь читать.

Узкая извилистая лестница Морского Дракона была тяжким испытанием для мейстера Крессена после того, как он сломал бедро. Давосу до сих пор недоставало старика – и он думал, что Станнис должен чувствовать то же самое. Пилос, похоже, человек умный, старательный, и намерения у него хорошие, но он еще очень молод, и король не может полагаться на него так, как на Крессена. Старик провел рядом со Станнисом долгие годы… «Пока не вздумал сразиться с Мелисандрой и не поплатился за это жизнью».

Наверху Давос услышал тихий перезвон колокольчиков, безошибочно возвещавший о присутствии Пестряка. Дурак ждал свою принцессу за дверью как верный пес – рыхлый, сутулый, с татуировкой из красных и зеленых квадратов на широком лице, с жестяным, украшенным оленьими рогами ведром на голове. Колокольчики на рогах звенели при каждом его движении – то есть постоянно, потому что дурак почти не стоял на месте. Неудивительно, что мейстер выставил его за дверь на время урока Ширен.

– На дне морском старая рыба ест молодую, – сообщил дурак Давосу, со звоном покачивая головой. – Я знаю, я-то знаю.

– А здесь наверху молодая учит старую. – Давос никогда не чувствовал себя таким древним старцем, как усаживаясь за урок. Все, наверное, обстояло бы иначе, если бы его учил престарелый мейстер Крессен, но Пилос ему в сыновья годится.

Мейстер сидел за своим длинным столом, заваленным книгами и пергаментами, напротив трех своих учеников: мальчики по бокам, Ширен в середине. Давос до сих пор испытывал великое удовольствие, видя своего отпрыска в обществе принцессы и королевского бастарда. «Теперь Деван будет лордом, а не просто рыцарем. Лордом Дождливого Леса». Давос гордился этим больше, чем собственным титулом. «Деван и читать умеет, и писать, как будто и родился для такой доли». Пилос постоянно хвалит его за усердие, а мастер над оружием говорит, что с мечом и копьем Деван тоже делает успехи. «Кроме того, он набожный парнишка». «Мои братья ушли в Чертоги Света и теперь сидят рядом с Владыкой, – сказал он, услышав от Давоса о смерти четырех своих старших братьев. – Я буду молиться за них у ночных костров, и за тебя тоже, отец, чтобы свет Владыки сопровождал тебя до конца твоих дней».

– Доброе утро, отец, – сказал мальчик. «Так похож на Дейла в этом же возрасте». Старший в то время, конечно, не одевался так нарядно, но у них те же квадратные лица, тот же прямой взгляд карих глаз, те же тонкие, разлетающиеся каштановые волосы. Щеки и подбородок Девана покрыты светлым пушком вроде того, какой бывает на персике, и он очень гордится своей «бородой». «Как и Дейл когда-то». Из трех детей, сидящих за столом, Деван старший, но Эдрик выше его на три дюйма и шире в груди и плечах.

В этом он сын своего отца. Мало того – по утрам он усердно упражняется с мечом и щитом. Те, кто знал Роберта и Ренли детьми, говорят, что мальчик похож на них больше, чем когда-либо походил Станнис: у него их угольно-черные волосы, синие глаза, такой же рот, челюсть и скулы. Только уши выдают, что его мать – урожденная Флорент.

– Доброе утро, милорд, – повторил приветствие Эдрик. При всем его буйном и гордом нраве мейстеры, кастеляны и мастера над оружием, воспитавшие его, крепко внушили ему правила учтивого поведения. – Вы идете от дяди? Как поживает его милость?

– Хорошо, – солгал Давос. Если по правде, вид у короля изнуренный, но мальчика этим незачем отягощать. – Надеюсь, я не помешал вашему уроку.

– Мы уже закончили, милорд, – сказал мейстер Пилос.

– Мы читали о короле Дейероне Первом. – Ширен – милое, грустное, ласковое дитя, но далеко не красавица. Станнис наделил ее своей квадратной челюстью, Селиса – флорентовскими ушами, а жестокий промысел богов добавил к этому еще и серую хворь в младенчестве. Болезнь покрыла щеку и часть шеи девочки серой чешуей, но пощадила ее жизнь и зрение. – Он завоевал Дорн, и его называли Молодым Драконом.

– Он поклонялся ложным богам, – сказал Деван. – Но во всем остальном был великий король и отважный воин.

– Верно, – согласился Эдрик, – но мой отец был еще отважнее. Молодой Дракон никогда не выигрывал три сражения за один день.

Принцесса широко раскрыла глаза.

– А дядя Роберт выиграл три сражения за один день?