Буря мечей. Том 2

Тириону вспомнилось то холодное утро, когда он, спускаясь по наружной лестнице из винтерфеллской библиотеки, услышал, как принц Джоффри шутит со своим Псом по поводу охоты на волков. «Послать пса убить волка», – сказал он. Однако даже у Джоффри достало ума не посылать Сандора Клигана убить сына Эддарда Старка; Пес обратился бы к Серсее. Вместо этого мальчишка нашел себе пособника среди кучи вольных всадников, наемников и маркитантов, примкнувших к королевскому поезду по пути на север. «Какого-нибудь нищего недоумка, готового рискнуть жизнью ради доброго расположения принца и пары монет». Кто из них придумал подождать с убийством до тех пор, когда Роберт уедет из Винтерфелла? «Скорее всего Джофф – ему это не иначе как представлялось верхом хитроумия».

Кинжал принца, насколько Тирион помнил, имел рукоять с драгоценными камнями и инкрустированный золотом клинок. Джофф опять-таки оказался не столь глуп, чтобы им пользоваться, и вместо этого стянул кинжал у отца. Роберт Баратеон отличался беззаботной щедростью и охотно подарил бы сыну все, что бы тот ни попросил… но мальчик скорее всего взял оружие без спроса. Роберт прибыл в Винтерфелл с большой свитой лордов и рыцарей, с огромной кибиткой и длинным обозом. Какой-нибудь ревностный слуга уж верно прихватил и королевское оружие на случай, если оно Роберту понадобится.

Джофф выбрал себе простой клинок. Без дорогих каменьев или золота на рукояти, без серебряного орнамента на стали. Король Роберт никогда не носил его и вполне мог забыть, что у него такой есть. Но валирийская сталь смертельно остра… она рассекает кожу и мускулы одним махом. «Валирийская сталь мне не в новинку». Так ли? Как видно, нет – иначе он сообразил бы, что кинжал Мизинца брать не стоит.

Причина всего этого от Тириона по-прежнему ускользала. «Обыкновенная жестокость?» Этим качеством племянник наделен в полной мере. Тириону стоило труда не выблевать все, что он выпил, или не намочить бриджи. Он беспокойно топтался на месте. Надо было промолчать во время завтрака. «Теперь мальчишка знает, что я знаю. Мой длинный язык когда-нибудь точно сведет меня в могилу».

Новобрачные принесли семь обетов, получили семь благословений, и обменялись семью обещаниями. Пропели свадебный гимн, причины, делающей брак невозможным, никто не назвал, и пришло время менять плащ. Тирион переминался с ноги на ногу, заглядывая в просвет между отцом и дядей Киваном. «Если есть божья справедливость, то Джофф как-нибудь опозорится. – Тирион намеренно не смотрел на Сансу, чтобы не показывать свою обиду. – Могла бы стать на колени, чтоб тебе пусто было. Разве это было так трудно – согнуть свои проклятые Старковы колени и немного пощадить мое достоинство?»

Мейс Тирелл бережно снял с дочери девичий плащ, а Джоффри принял сложенный невестин от своего брата Томмена и величественным жестом развернул его. Тринадцатилетний король ростом не ниже своей шестнадцатилетней невесты – ему-то на спину дурака взбираться не понадобится. Он окутал Маргери красной с золотом тканью и застегнул пряжку у горла – теперь из-под опеки отца она перешла под защиту мужа. «Но кто защитит ее от Джоффа?» Тирион посмотрел на Рыцаря Цветов, стоящего в строю с другими королевскими гвардейцами. «Отточи получше свой меч, сир Лорас».

– Этим поцелуем я клянусь любить тебя вечно! – звонко произнес Джоффри. Маргери ответила ему теми же словами, и их губы слились. Верховный септон, мерцая радужной короной, торжественно объявил, что отныне Джоффри из дома Баратеонов и Ланнистеров и Маргери из дома Тиреллов – одна плоть, одно сердце и одна душа.

«Наконец-то. Теперь скорее бы в замок, чтобы я мог отлить».

Выход возглавили сир Лорас и сир Меррин в белых чешуйчатых доспехах и белоснежных плащах. За ними шел принц Томмен, разбрасывая из корзинки розовые лепестки перед королем и королевой. За молодыми последовали королева Серсея и лорд Тирелл, далее – мать невесты с лордом Тайвином. Королева Шипов семенила следом, опираясь одной рукой на сира Кивана, а другой на трость. Два ее телохранителя шли за ней неотступно на случай, если она упадет. За ними тронулся сир Гарлан Тирелл со своей леди-женой, и наконец настала их очередь.

– Миледи. – Тирион подал Сансе руку, и та приняла ее должным образом, но ее рука была как деревянная, и она ни разу на него не взглянула.

Еще не дойдя до двери, он услышал на улице ликующие крики. Чернь полюбила Маргери так, что готова любить заодно и Джоффри. Ведь она принадлежала Ренли, красивому молодому принцу, который восстал из могилы, чтобы спасти их. С нею с юга по Дороге Роз пришло хайгарденское изобилие. Дурачье успело позабыть, что эту самую Дорогу Роз закрыл не кто иной, как Мейс Тирелл, что и привело к голоду.

Они вышли на свежий осенний воздух.

– Я уж думал, мы оттуда ввек не выберемся, – пошутил Тирион, и Сансе волей-неволей пришлось на него посмотреть.

– Да, милорд. – Вид у нее был грустный. – Но церемония прошла прекрасно.

«Не то что наша».