Буря на Эльбе

– Поверить не могу! Начальник полиции обвиняет в беспорядках социал-демократов и их «многолетнюю левую агитацию»! А что социалистическая рабочая партия? Она заявляет, что не имеет к случившемуся никакого отношения и перекладывает вину на каких-то местных юнцов, которые ищут неприятностей!

Фите тихонько засмеялся.

– Они имеют в виду тебя!

Йо бросил на него мрачный взгляд. Затем поднял газету.

– Нет, ты только послушай: «Настоящие рабочие преследуют более серьезные цели, нежели стычка с полицией, они всегда будут стремиться к порядку»! – Он скомкал газету в кулаке. – Они просто наносят нам удар в спину! Называют нас люмпен-пролетариатом, разве это справедливо?

– Поставь себя на их место: они боятся, что случившееся ударит по ним, и законы против социалистов ужесточатся! Профсоюзы должны оставаться в стороне.

Йо изумленно уставился на Фите. Он и подумать не мог, что его друг действительно понимает, что происходит. Фите не переставал его удивлять.

– Это, конечно, правда, – проворчал он. – Но нельзя просто взять и обвинить во всем «юнцов». Посмотри, кого арестовали! Людей самых разных профессий. Но всех объединяет одно: их эксплуатируют. И они больше не хотят мириться с отсутствием прав.

Йо вдруг вспомнил слова Изабель и Марты. Перед глазами встала Альма, которая осталась одна с маленькими детьми и мучительно умирала в тесной грязной дыре.

Он подумал о Лили. «Я ничего не могу сделать, ничего! Понимаешь?!» – кричала она. Тогда Йо не понял, даже разозлился из-за того, что она не осознавала своих привилегий.

А мать? Что бы она делала без его помощи, оставшись без работы, без прав, без мужа, но с детьми?

Йо задумчиво снял кепку и принялся мять ее в руках.

– Вот черт, – пробормотал он и глубоко вздохнул.

Лили с замиранием сердца посмотрела на записку в своей руке. Потом постучала в дверь общежития для работниц.

– Зеда? Она здесь больше не живет. Несколько недель назад устроилась гладильщицей. С фабрики ее выперли, – сказала открывшая дверь женщина в замызганном фартуке и сеточке для волос. Она выглядела усталой и изможденной. – Не выдержала. В последнее время чувствовала себя паршиво. Она вообще пошла на фабрику только потому, что во всем Гамбурге только там на работу берут беременных женщин. Никто не может выдержать там долго. Думаю, гладильщицей она тоже долго не продержится. Возможно, там приходится таскать меньше тяжестей, зато работа кипит и день, и ночь.

Лили поехала по адресу, который ей дала женщина. Вышла из кареты перед большим цехом и посмотрела на здание. Из многочисленных труб валил дым, фасад был темно-серым и выглядел отталкивающе.

Внутри стоял адский шум и было невыносимо жарко. Стоило Лили войти, как на нее обрушилась стена дымящегося тумана. Потом она разглядела ряды женщин, стирающих и глядящих белье. Она попыталась узнать Зеду по голове и чепчику, но к ней тут же подошел крупный мужчина в белом фартуке.

– Чем могу? – рявкнул он, смерив Лили хмурым взглядом.

Лили объяснила, чего хочет.

– Приходите после работы, – недружелюбно ответил он.

– А во сколько заканчивается смена? – спросила Лили.

– В двенадцать ночи.

Лили подумала, что ослышалась, и растерянно заморгала.

– В двенадцать?

Мужчина невозмутимо кивнул.

– А во сколько начинается? Может быть, я смогу… – начала было Лили, но он тут же прервал ее:

– В пять. – Он сплюнул жевательный табак на пол. – Приходите, если к тому времени проснетесь. Перерыв на кофе в восемь.

Лили уставилась на него во все глаза.

– Вы, должно быть, шутите! – Она неуверенно рассмеялась, потому что было непохоже, чтобы мужчина шутил.

– Шучу? – Он с мрачным видом скрестил руки на груди.

– Женщины стоят у станка с пяти утра до двенадцати ночи? – Лили пришлось сдержаться, чтобы не выразить свое негодование слишком сильно.

– А что вам не нравится? Это обычное рабочее время, в других местах также.

– Мне очень нужно поговорить с ней, – настаивала Лили. – Сегодня!

– Она может сделать десятиминутный перерыв. Если потом их отработает, – наконец нехотя уступил мужчина, поняв, что Лили так просто не сдастся.

Она прикусила внутреннюю сторону щеки.

– Хорошо. Тогда не могли бы вы привести ее?

Лили рассматривала работниц, пока ждала. Все были очень молоденькие и очень бледненькие, под глазами у них залегли черные тени. Девушки выглядели так, будто с большим трудом держатся на ногах. Лили доводилось слышать о том, что прачек безжалостно эксплуатируют, и при виде их лиц она нашла этому подтверждение.

Вдруг между работницами появилось знакомое лицо. Лили показалось, что сердце пропустило удар. При виде нее Зеда от неожиданности остановилась.

Лили перепугалась. Перед ней стояла не та девушка, которую она оставила в Гамбурге. Зеда тоже выглядела изможденной, но иначе, чем остальные женщины. Казалось, в ее глазах не было жизни.

Она всегда была хорошенькой и опрятной, однако теперь ее волосы торчали во все стороны, а щеки ввалились. Зеда неуверенно уставилась на Лили, но приблизиться не пыталась. Тогда Лили, оправившись от первоначального удивления, подошла сама.