Буря настигнет

В ближайших коридорах пусто. Мать твою… Только через несколько минут этажом ниже наткнулся на группку людей — работники стадиона что-то бурно обсуждали.

— … за что? Я сомневаюсь, что она носила с собой оружие. Какое еще сопротивление она могла оказать?

— Откуда тебе знать?! Та девка отбитая на всю голову!

— Я тебе говорю, ее пристрелил кто-то из тех, чью информацию она продавала. А списали все на банальное оправдание: «Погибла при задержании, потому что оказала сопротивление».

Меня подкосило. Я оперся рукой о стену неподалеку.

— А чего она лезла в чужие жизни? Вроде не знала, что за такое пристрелить могут!

— Если бы не она, то, знаешь, сколько бы сволочей улыбалось нам с экранов? А мы бы верили им, какие они хорошие…

— Все равно нечестно такое творить. Полиция должна таким заниматься…

— От полиции дождешься!

— Вам плохо? Мистер Нордли!

Сквозь толстую вату шока не сразу дошло, что обращаются ко мне. Кажется, я полностью откинулся спиной на стену, но она хреново меня держала.

Нет, не может быть, чтобы моя бесовка… Нет. Кто угодно, только не она. Но о ком они могли говорить? О ком еще, как не о ней?!

— О ком вы говорите?! — гаркнул я. И будто сам приставил дуло пистолета к своему виску и разрешил им нажать на спусковой крючок.

Он выстрелит, да. Я знал еще до ответа. Просто мне надо услышать. Словно о том, заряжен пистолет или нет, говорит только смертельный выстрел.

— А появилось в главных новостях, что погибла та девушка, которая обычно следит за… — Работник растерянно посмотрел на коллег в поиске помощи.

— Говорите как есть! В каких новостях? Есть ее фото?

Я просил стрелять в голову — чтобы одним махом вынести мозги и воспоминания. А они выпустили пулю в грудную клетку. Пока не задели сердце, но пробили легкое. Почему еще стало тяжело дышать?

Мне сунули под нос экран смартфона — а там фото моей бесовки. То есть тогда, когда ей было 16, она еще не была моей. Когда у нее торчали короткие волосы, но уже взгляд горел непокорностью.

Да, горел. Больше не горит. Потух.

Я убью отца.

Кто-то бормотал под нос, читая статью, слова разбивались и тонули — я их не слышал. Во мне лавиной поднималась ярость, сметая нахрен на своем пути усталость.

Все-таки сердце задели — там пульсировала боль. Я поморщился, отклеился от стены и сорвался на бег. К черту толпу у черного выхода. Раскидаю руками, мать твою! Герт слабак!

Перепрыгивая через три ступеньки, я спустился на стоянку и заскочил в машину Арвида, от которой до сих пор не отдал ключи. Да у него кишка тонка потребовать их обратно после всей дряни, что он сделал.

Охранники долго не выпускали меня из стоянки. Пока я не начал на них орать во всю глотку и вставлять через слово мат.

Впереди один несчастный шлагбаум, а за ним толпа фанатов, аккуратно отгороженная от дороги невысокой оградой. Плакаты мигают, песни распевают, стоят смирно.

Стояли смирно… Пока я не проехал через шлагбаум. С дикими воплями перелетели через ограды и ринулись ко мне, отсекая меня от выезда на трассу. Я включил тонировку и от души надавил на гудок.

А им посрать! Я словно стейк с кровью, брошенный в вольер с тысячью шакалов. Машина зашаталась. Я отчаянно лупил кулаком по рулю, выбивая из него мощные раскаты звуковых волн.

Сдурели. Вспышки мелькали сотнями в секунду со всех сторон. Две девки залезли на бампер и начали на нем писать что-то фломастерами. Слева и справа лупили по окнам, толкались, дергали друг друга. Сейчас перееду кого-то — угомонятся!

Я завел мотор, но и метра не проехал. Толпе впереди не было видно ни конца, ни края. Я упал лбом на руль и, закрыв глаза, судорожно вздохнул. Больно. Каждая прожитая секунда болит в груди. Потому что наши сердца должны биться вместе.

Все остальное неважно. Все, что в этом мире, больше не важно.

Я надел солнцезащитные очки и, ухватившись за ручку двери, приложил немного магии — еле отшвырнул в сторону самых настойчивых и соскочил на бетон. Крики взвыли на диких радостях. Заложило уши. Вспышки засверкали вокруг, обрушились на меня слепящим коконом. Они сначала держались на расстоянии метра, но сзади их рьяно толкали.

— У меня девушка умерла, слышите?

Слишком шумно. Напирают и напирают — вот-вот не только разорвут, но и задавят.

— Вы, блять, слышали?! У меня девушка умерла! Дайте выехать! Мне нужно выехать, мать вашу…

Лучше бы я не произносил это вслух. Было легче, пока держал в себе. Теперь плотину прорвало. В глазах запекло. Хорошо, что я в очках.

Я набрал полную грудь воздуха — и орал так громко, как только мог:

— Умерла! Она умерла, моя девушка! Любимая девушка, понятно! Она одна и другой такой никогда не будет! Дайте мне уехать! Я хочу… хочу… увидеть ее в морге! Мне надо! Ясно? Надо сейчас, или я с ума сойду!

Надо, чтобы окончательно сойти с ума…

Девка с розовыми волосами обернулась к толпе и грубым басом заголосила:

— А ну, разошлись! Быстро дали проехать!

И они попятились. Тишина после шума казалась нереальной. Я упал в водительское кресло и через десять секунд уже разгонялся по трассе до трехсот километров в час. Позвонить отцу или с порога без предупреждения вмазать в морду?