Буря настигнет

Второй вариант предпочтительнее.

Любимая… Что я сказал? Что это было? Крик души? Нет ничего хуже осознать чувства тогда, когда о них слишком поздно говорить.

Лучше ее ненавидеть. Как она умудрялась ненавидеть и хотеть меня… Я так не смогу, хотя грозился.

Я выбрал точку прибытия и отдал управление машиной автоматике. В тоннеле мелькали белым люминесцентные лампы, проносились мимо автомобили. Окружающий мир слился в мешанину света и пятен. Меня била крупная дрожь. Наружу рвался надсадный вой — я впился зубами в кулак, чтобы не заорать.

Во мне будто мясорубка перемалывала внутренности. Судорога пробрала тело. Я замолотил рукой по приборной панели, пока она не треснула.

Мне нужна анестезия. Слишком больно. Я завернул к магазинам и в ближайшем купил бутылку виски, натянув кепку чуть ли не на нос. Но меня, кажется, все равно узнали. Хорошо, не задержали. Я без происшествий вернулся в машину и продолжил путь.

Я почти не чувствовал, как спирт жег горло. Вливал в себя янтарную жидкость и не пьянел. Отшвырнул полупустую бутылку. Не помогало. Просто, как вода, смешивалось с кровью.

Может, к лучшему. Я выглядел трезвым, меня легко пропустил охранник детективного агентства. И собирался, видимо, задержать разговором, ведь концерт, мол, получился очень хорошим, а песня новая за душу берет.

Простите, я растерял всю вежливость и благодарность, поспешил по холлу к лифтам, оставляя слова охранника без ответа. Гребаный концерт. Помчался бы я сразу спасать Беатрису, а не выступать, то она, возможно, сейчас была бы жива.

Или ее пристрелили прямо в номере, пока я лежал в отключке после укола с транквилизатором? Зачем тогда отец угрожал, из кожи вон лез, чтобы я к ней не приближался?

Прав я, ее пристрелили не при задержании, а в агентстве.

Или она раскрыла способности и стражи наказали ее чужими руками? Мать твою… я должен был бросить все и быть с ней рядом.

В пол-одиннадцатого вечера почти никого нет. Всего из-под нескольких дверей пробивалась полоса света в мрачный коридор. Справа за панорамными окнами вяло летал пух. Ее дух уже нашел замену своей мертвой служительнице? Или утром мы встретим адски-жаркий рассвет?

Посрать. До утра я справлюсь.

Отец вполголоса говорил по телефону и даже не вздрогнул, когда я захлопнул за собой дверь. Не обернулся, стоя у окна. И наверняка не ожидал того, что я сделаю — так что я на волне гнева подлетел к нему, выхватил из руки смартфон и зарядил им в стену. А следом, пока отец не вышел из шока, вписал кулак ему в челюсть.

Немного магии в удар — в скорость — я вложил. Отец едва-едва не успел поставить блок и увернуться.

Мне должно стать легче. Почему только хуже? Почему лишь сильнее бесит то, что отец с трудом поднимается с пола, опираясь рукой о кресло.

— Ты ее пристрелил? — рявкнул я. Он мотнул головой и поморщился.

— Нет.

— Тогда кто?

— Ты не имеешь доступа к материалам. — Как всегда, ледяной, строгий голос. — А теперь я тебе запрещаю приходить в агентство. Всему есть предел.

Поднявшись, отец взял со стола салфетку и промокнул разбитую губу. Вдалеке по коридору застучали тяжелые ботинки. Охрану вызвал? Когда, мразь, успел?

Десять секунд — и сюда ввалятся головорезы с автоматами. И что я им сделаю? Буду пинаться и орать, как психопат, пока они будут тащить меня прочь?

Хрена лысого! Я бросил взгляд к замку на двери, сконцентрировался на механизме — он задвигался, прокрутился, вонзился в дверную раму. Кто-то задергал ручку. Бесполезно. Бронированный металл — даже с инструментами они нескоро ее взломают.

Кровь отхлынула от бесстрастного лица отца. Он, не моргая, таращился на дверь.

— Где… ты взял ключ?

Решил, я заперся, когда входил? Пусть считает так. Я нервно сдвинул плечами. Равнодушно не получалось. Мне не обрести и доли той власти над эмоциями, которой обладает отец. Правда, сейчас самообладание его подводило. Он кинулся к столу, спотыкаясь. Искать ключ?

Нет. Пистолет.

— Ты не будешь меня убивать… — прорычал я, скривившись, когда отец решительно наставил на меня дуло крупного калибра.

— Но коленные чашечки прострелю. С учетом того что у тебя денег кот наплакал и в нормальную больницу не попадешь, ты останешься на всю жизнь инвалидом.

— Инвалид ты. Тебе ампутировали человечность или ты уже родился бездушной тварью?

— Убирайся, — процедил сквозь зубы отец и отпустил дуло ровно до уровня моих коленей. Сукин сын. По спине стекали капли холодного пота.

Из-за двери послышалось взволнованное:

— Мистер Нордли?

— Все в порядке, — крикнул он в ответ. — Не ломайте дверь. Постойте пока.

— Скажи, кто убил Беатрису и при каких обстоятельствах? Скажешь — и я уйду.

— Ты уйдешь сейчас. И будешь тихо сопеть в две дырочки и каждую минуту молиться, чтобы я тебе не сломал жизнь, сопляк.

Легким взмахом руки магические нити прошили пистолет, вырвали из руки хозяина и швырнули в окно с такой силой, что стекло треснуло и пропустило сквозь себя оружие. Через дыру залетело несколько любопытных пушинок.