Буря слов 2

– М-милочка? Ты кто?

Агата подняла старушку и, подставив плечо, довела, куда попросили: до её дома – хлипкой конуры, с чахлым садом, заросшим тёрном и бузиной. Покряхтев, спасённая достала ключ из складок пыльного платья и протянула его Агате.

– Открой, милочка. Входи. Выпей кофейку с Энни. А уж я тебя отблагодарю…

Агата не успела спросить, кто пытался убить несчастную. Не успела даже вскрикнуть. Первой зайдя в дом – вот несусветная глупость! – она прошла вперёд и остановилась. Свечи под стеклом плафонов зажглись сами, без единого прикосновения.

Агата посмотрела на черепа, что украшали полки. На связки сушёных грибов и кореньев под потолком. На склянки, полные… гранатового сока?

Внутри похолодело. Сзади хихикнула старуха.

– Добро пожаловать к Пыльной Энни! Значит, целитель, да? А я вот наоборот!

Агата стремительно обернулась, чтобы увидеть, как старуха, уже подойдя к ней, засучивает рукава. А там, на дряблой коже…

Серые знаки, пепельные кружева. Признак тёмных магов бреттонцев. Тех самых, из древних книжек.

Ужаснувшись, Агата шарахнулась от Энни и метнулась обратно к двери. Распахнула её и бросилась…

***

…Бежать. Хочется бежать, но бежать некуда. Она давно всё решила.

Вздохнув, Агата отложила вилку и прислушалась. Аппетита нет, зато слух отменный: пожилая чета за соседним столиком обсуждает вчерашнюю смерть стюарда. И компания рядом с ними. И парочка официантов. Почти все.

Кровоизлияние в мозг? В таком возрасте? Мало отдыхал? Ну-ну…

Агата прикрыла глаза. От вчерашнего убийства на её левой руке появился новый пепельный завиток. Скоро, очень скоро «кружево» перейдёт на предплечье, плечо, ключицу… Подберётся к сердцу.

«Забудь. Хоть на минуту!»

Агата попыталась отвлечься едой. Да, здесь было, чем отвлечься. Ресторан первого класса сулил невероятные радости для гурманов: тут вам и сливочный крем-суп, и запечённые голуби с трюфелями. И сорбеты, и персики в ликёрном желе.

Агата пробовала блюда по капельке, как птичка. Всё, кроме рыбы и морских гадов.

Забить желудок едой, занять мысли думами о ней – что угодно, только бы не вспоминать об убитых, о тех, кто ещё станет ими…

И о своей смерти.

– Перемена блюд! Чего изволите, леди Блэквуд? – спросил румяный официант, неслышно возникнув рядом.

Агата заставила себя улыбнуться и назвать первое блюдо. Однако знакомый голос отвлёк, и взгляд её метнулся к дверям. Там, возле двух джентльменов, стоял Венсан. Но до чего же он изменился! Блестят гладкие, больше не буйно кудрявые волосы, темнеет бархатный костюм, белеет накрахмаленная сорочка. А уж плечи, талия…

«Прекрати пялиться!» – сердито одёрнула себя Агата.

Официант заметил её взгляд.

– О, мсье Ларозьер пришёл!

– Вы уже знакомы?

– Конечно! Знаете, леди, – забрав грязные тарелки, официант наклонился ниже и тихо, доверительно сказал: – в жизни не знал таких мастеров. Какие каюты для экипажа спроектировал – блеск! В котельных помогал, вчера вместо больного Гудвина, вперёдсмотрящего, дежурил…

Агата промолчала. Взгляд снова обратился к конструктору.

– Славный он парень. Хоть и гэллиец, – тихонько, себе под нос, усмехнулся официант, поставив новое блюдо, но Агата услышала.

«Да. Славный», – грустно подумала она – и наткнулась на внимательный взгляд.

Моргнуть, уставиться в тарелку с желе…

Стук каблуков. Запах апельсинов.

– М’ойле Агата! Позвольте к вам присоединиться?

Чего стоит сказать «нет»? Ведь нельзя, нельзя к нему привязываться! Ни к кому на лайнере нельзя, ведь она…

– Конечно, – прошелестели предатели-губы.

Венсан просиял.

А потом Агата и правда забыла про всё на свете. Тонкие, загорелые пальцы мяли, расщепляя, круассан. Подхватывали жёлтые ломтики с сырной тарелки. Речь лилась, было спокойно и хорошо. Казалось, с Венсаном можно говорить на любые темы. Вечно. Всегда. И…

– Дьявол! – выругался джентльмен за соседним столом. Пузатый стакан опрокинулся, щедро плеснув на скатерть…

***

…Бренди. Этот запах заполнял комнату, смешиваясь с ароматом давно не мытого тела.

Стоя на пороге, Агата поверить не могла, что там, в кресле у погасшего камина, дёргается её пьяный в стельку брат. И ругается, как никогда в жизни.

– Ч-чёртова с-сука… Клятая вд-дова! Ш-штоб т-ты…

– Мэттью! – не выдержав, ахнула Агата.

Брат осёкся, содрогнувшись всем телом. Повернул голову с мутно-красными глазами, попытался встать, но вместо этого выпал из кресла на ковёр.

– П-пушинка, – прохрипел он, когда Агата, бросившись к нему, присела рядом. – Пушинк м-моя… Я н-не хач-щу у-убивать!

Агата с ужасом увидела в глазах Мэттью слёзы. Но ужас этот стал куда больше, когда в не застёгнутой, распахнутой рубашке, она увидела на его груди бурые отметины, похожие на китовых вшей.

– Мэттью!..

Брат явился ночью, спустя несколько дней вне дома, и его аура, которую Агата не проверяла всё это время, стала чёрно-багряной в районе сердца.

– Мэттью, что с тобой?!

Агата скорее призвала исцеляющий дар. Но потная рука вдруг сомкнулась на её запястье так, что кости хрустнули.

– Пуш-шинка, нинадо… Я п-пр-роклят! Я уб-бица!

– Мэттью, милый, да что… – пролепетала Агата. Краснота ауры не уменьшалась, жуткие пятна не проходили. Дар не помогал.