Буря в Эдеме

— Нет, — возразил он, усмехаясь, — я просто хотел узнать, говорила ли тебе когда-нибудь мать, что настоящая леди не должна оставлять тарелку совершенно пустой? Тем более в присутствии своего кавалера.

— Моя мать обучала меня всем тем скучным вещам, которые, по ее мнению, должна знать настоящая леди. Но я оказалась не очень прилежной ученицей.

Он отпил глоток кьянти и кивнул официанту, чтобы тот унес пустые тарелки.

— Чему именно она тебя учила? — спросил Ян, с любопытством поглядывая на нее.

Шей стала разгибать пальцы, с удовольствием отвечая на его вопрос:

— Во-первых, не разговаривать с незнакомыми мужчинами. Во-вторых, не садиться в машину к незнакомым мужчинам. В-третьих, не впускать в квартиру незнакомых мужчин. И так далее и тому подобное.

Шей откинулась на спинку стула, чувствуя приятную сытость и легкое головокружение от выпитого вина. Она выпила две рюмки вина — этим она ограничила себя, помня, что с ней произошло после целой бутылки бургундского в тот памятный вечер, когда она забралась в постель к Яну. Она молча смотрела на него, не обращая внимания на звон посуды, на болтовню посетителей за соседними столиками, на мелодичную музыку, доносившуюся из динамиков, расположенных над ее головой. В этот момент весь окружающий мир состоял исключительно из них двоих.

— Единственная вещь, о которой она мне не говорила, — продолжала Шей, — это то, что в мире есть священники с сексуально-голубыми глазами.

Ян отодвинул в сторону свой бокал и наклонился к ней так близко, как только позволял стол. При этом его взгляд блуждал по всему ее телу.

— Ты действительно считаешь мои глаза сексуальными? — спросил он с нескрываемым удовольствием.

— Уг-гу.

— А почему твоя мать должна была говорить тебе о подобных вещах? — уколол он ее.

Этот вопрос отвлек ее от приятного созерцания его лица и вернул к действительности.

— Потому.., потому что чувства, которые я могу испытывать к человеку с такими глазами, могут быть губительны для меня.

— Почему?

Шей не стала отвечать на этот вопрос и перешла к той теме, которая волновала ее:

— Ян, почему ты стал священником? Он сделал знак официанту, чтобы тот подавал кофе. Официант исчез на кухне, а Ян отпил глоток вина и внимательно посмотрел на нее:

— Я окончил Колумбийский университет. У меня была степень магистра по бизнесу. Отец надеялся, что я стану его преемником в его делах, но я заартачился, так как не был уверен, что именно это нужно мне в жизни. Я стал работать в Корпусе мира. Поначалу все было довольно романтично и интересно. Корпус мира был для меня своеобразной отдушиной; работая там, я мог не прослыть лентяем или совершенно беззаботным человеком. — Он усмехнулся, и его зубы ярко блеснули, хотя в ресторане царил полумрак. В его голубых глазах отражался свет свечей, стоявших на столе. — Затем я уехал на два года в Южную Америку. Не хочу обременять тебя лишними деталями, но могу сказать, что именно там мое мировоззрение изменилось самым радикальным образом. Я всегда воспринимал наш образ жизни как нечто само собой разумеющееся. Мы привыкли к обильному питанию, хорошей одежде, к медицинскому обслуживанию. Для меня все это было в порядке вещей, а для миллионов других людей — непозволительной роскошью. Я был потрясен нищенской жизнью этих людей.

Я вернулся оттуда, переполненный желанием во что бы то ни стало стать миссионером. С этой целью я поступил в семинарию. Должен признаться, Шей, что для меня это было волнующим событием. Впервые в жизни я почувствовал значимость своего существования и увидел перед собой важную цель. Но на моем пути встало совершенно непредвиденное препятствие — я не знал испанского языка. Когда я был в Южной Америке, мне удалось немного научиться разговорному испанскому, но читать и писать не умел. Несколько месяцев я корпел над учебниками, но так ничего и не вышло. Я не знаю, почему Бог открыл мне смысл жизни и лишил того, без чего я не мог осуществить свою мечту?

Шей сочувственно пожала его пальцы. Он сжал ее руку, благодарно глядя в глаза.

— Однажды, когда я еще учился в семинарии, к моей матери пришла подруга и со слезами на глазах стала рассказывать о своем муже-алкоголике. Мы помолились, а вскоре после этого мне удалось поговорить с ее мужем и убедить его бросить эту вредную привычку. Потом было еще несколько таких же случаев, когда оказалось, что я в силах помочь людям. Я поверил в себя. Как-то мне даже подумалось, что я наделен Божьей благодатью. — Ян замолчал, несколько смутившись от собственных слов. — Потом я понял одну вещь: незачем ехать вокруг света, чтобы отыскать там страждущих и бедствующих, — продолжил он. — Мои прихожане могли иметь больше удовольствий в жизни, чем жители какой-нибудь захудалой индейской деревушки в Южной Америке, но у тех и у других — бедная духовная жизнь. А духовные ценности во всем мире одинаковы, и в этом смысле здесь нет границ — географических, социальных, экономических. — Он пристально посмотрел ей в глаза, стараясь узнать, поняла ли она его. — Надеюсь, что я ответил на твой вопрос?