Буря в Кловерфилде (СИ)

— Почему вересковая богиня исполняет мои капризы? — улыбнулась госпожа Ата. — Потому что я — ее любимая жрица. Но это еще не все. Годы жизни, накопленные Верже, перешли ко мне, а я решила подарить их тем, кто пострадал от ее рук за последние сто лет. Их много, очень много, но они все будут воскрешены. Твой приятель Раг вернется домой, забыв о своей страшной смерти. Гордись собой, Эйне из клана Кааси. Если бы не ты, этого бы никогда не случилось.

У Эйне закружилась голова. Раг воскреснет? И не только он? Для владычицы Аты было так просто сотворить невероятное чудо для сотен, а то и тысяч людей и кецалей? Чудо, после которого ее будут боготворить?

Нет. Непросто. Чтобы совершить это, ей потребовалась жизнь жрицы Верже, которую госпожа Ата по крохам раздаст погибшим. Что было первично: мысль о казни Верже или воскрешении ее жертв? Может ли бессмертная любимица вересковой богини вообще понимать, что такое смерть? И почему она выбрала не верную последовательницу, а бабочек-однодневок, на которых жрицы Калунны обычно плевать хотели? А ведь она еще как-то уговорила на это саму Калунну…

Эйне сглотнул.

Как эти идиоты-охранники вообще поверили, что он мог ей чем-то навредить? Им впору было бояться за него. Перед ним плескался бурный, необъятный океан, полный огромной силы, власти над чужими судьбами и немыслимого колдовства. И почему-то прятался за обликом красивой человеческой женщины.

А зачарованный Эйне стоял на берегу, слушал ласковый шелест волн и из последних сил запрещал себе нырять, чтобы сохранить разум.

Владычица Ата мягко улыбнулась ему.

— Ты в порядке?

— Да. Благодарю тебя, госпожа. Я буду молить Калунну, чтобы твое правление было вечным, а красота всегда оставалась такой же ослепительной, как сейчас, — он глубоко поклонился, надеясь, что нервно подрагивающие уши не выдают его смятения.

Она кивнула.

— Я воскрешу Рага через три дня, и вы вместе отправитесь домой. Думаю, ты соскучился по клану. Больше никто не вынудит тебя покинуть его. Но жаль, если такой ум, как у тебя, пропадет даром. Хочешь стать моим охотником? Я обещаю давать тебе достаточно интересных поручений и никогда не заставлю греть мою постель. Подумай. За отказ наказания не будет.

Эйне не медлил ни секунды.

— Я почту за честь служить тебе, госпожа.

Она улыбнулась.

— Хороший выбор. Хотя, как говорит моя богиня, судьба неизменна. Ты должен был оказаться здесь и преодолеть все свои невзгоды. Я — встретить тебя. Мы с тобой поладим.

Эйне в этом не сомневался. Он торжествовал, испытывал огромное облегчение и, самую малость, досаду.

Как объяснить госпоже Ате, что его неприязнь к постельным «обязанностям» кецалей внезапно исчезла, Эйне не знал.

* * *

История Эйне увлекла Беату. Ее собственный мир исчез, сменившись яркими картинами прошлого. Дворцы и храмы, погони и приключения, красавцы-кецали и бессмертные ведьмы завораживали ее. Все это давно сгинуло и ощущалось совершенно нереальным, как красивая сказка с хорошим концом, в котором бесстрашный и умный герой побеждал злодейку и становился возлюбленным прекрасной королевы.

Но стал ли он им?

Беата заметила улыбку, прячущуюся в уголках губ Эйне, полюбовалась его необычными васильковыми глазами и решила не спрашивать об этом. Пусть будет открытый финал.

— Так что же, Ата действительно воскресила сотни людей и кецалей?

— Да, госпожа. Раг был просто счастлив избавиться от своей постылой службы. Но еще больше радовался воскрешению служанки, за которую вступился перед Верже. Они поженились, жили душа в душу и назвали одного из своих сыновей Эйне. Это вообще стало очень популярным именем в моем клане.

Гиль хмыкнул.

— Не только в твоем. Ты стал героем для всех. И поднял волну, которая снесла очень многих и нескоро еще улеглась.

— Гиль, а ты правда старше Эйне? Я думала, наоборот, — спросила Беата.

— Да у нас разница в каких-то сто двадцать лет, госпожа, — отмахнулся он, — хотя на тот момент это имело значение: Эйне было меньше тридцати, а мне сто пятьдесят, что ли? Не помню уже.

Беата опешила.

— А сколько вообще живут кецали?

— Как люди.

— Нет, Гиль, ты что-то путаешь. Большинство людей и до ста не доживают. Эйне?

— Мы действительно стареем, как люди, — кивнул тот, — но мать Гиля была жрицей Калунны. Она и сама не старела, и продляла ему юность. Он вообще плохо понимает, что такое старость, потому что его близких это никогда не касалось.

— Больно нужно разбираться во всякой гадости, — фыркнул Гиль, — это ты у нас любитель докопаться до того, почему ночью темно, а по утрам выпадает роса. А! Роса! Эйне! Сейчас?

Тот едва заметно кивнул.

— Да.

Беата сощурилась.

— Что «сейчас»?

Гиль широко улыбнулся и вытащил из-за пазухи самодельный мешочек, явно сделанный из лоскутов его одежды.