Буря времен года

– Потому что, как только Хулио рассеется в воздухе, не останется никого, кто вернул бы тебя назад!

Кажется, все на судне разом затаили дыхание.

Из каюты Хулио доносится тихий стон, за которым следует очередной приступ сухого кашля.

– Прекрасно, – бормочет Эмбер. – Но я не пойду туда в одиночку.

– Я пойду с тобой. – Вуди соскальзывает со своей скамьи. – Кто-нибудь, подмените меня у штурвала…

– Нет, – возражает Эмбер, поворачиваясь и указывая на меня. – Ты знаешь, как это работает, тебе и идти со мной.

Когда я поворачиваюсь к койкам, Флёр хватает меня за руку, и мы оба подпрыгиваем от удара статического электричества.

– Спасибо, – шепчет она, прижимаясь губами к моей щеке.

Я не двигаюсь с места. Не могу вымолвить ни слова. Флёр все еще держит меня за руку, и ее рот так близко, что я едва не падаю на колени, припечатанный сокрушительным желанием. От мощной потребности поцеловать ее у меня кружится голова, я чувствую слабость. Она медленно отстраняется, будто испытывая схожие ощущения.

– Иди уже, – говорит Вуди, и его губы подергиваются в улыбке.

Тепло в том месте на щеке, где ее коснулись губы Флёр, растекается по всему телу, пока я наблюдаю, как она уходит, засмотревшись на цвет ее волос и изгибы бедер. На то, как она поджимает под себя босые ноги, устраиваясь на диване.

– Да, точно.

Голова у меня гудит, когда я спускаюсь по лестнице к койке Хулио. В тесном пространстве сильно пахнет потом. Он почти без сознания, дрожит в своем спальном мешке. Его кожа приобрела землистый оттенок, волосы слиплись от пота и соли.

Когда Хулио сотрясает очередной приступ кашля, Эмбер отступает, наталкиваясь на в меня спиной.

– Что мне надо делать? – Ее голос звучит тихо и неуверенно. Вид у нее такой, будто она готова сорваться с места и убежать прочь.

– Это совсем не трудно. – Ложь плавно стекает с моих губ, в то время как мысленно я возвращаюсь к долгим часам, что провел в ожидании пробуждения Флёр, сжимая ее ладонь. Гадая, проснется ли она вообще. Иногда по ночам это казалось самым трудным из всего, что я когда-либо делал. – Все, что от тебя требуется, это прикоснуться к нему.

– А ты останешься? – спрашивает она с мольбой в глазах.

Я не узнаю этой Эмбер – робкой девчонки, не понимающей, куда девать руки. Та Эмбер, которую я знаю, могла бы истекать кровью в грязи у моих ног, но скорее плюнула бы на мои ботинки, чем попросила бы о чем-то. Воздух здесь слишком теплый, а закуток вмещает лишь маленькую койку и узкую полоску пола, насквозь пропитанную запахом умирающего лета. Здесь едва хватает места для двоих, а для троих и подавно. Кроме того, мне совсем не улыбается мысль о том, чтобы шпионить в спальне Хулио.

– Конечно, – говорю я ей.

Эмбер шумно выдыхает. Я опускаюсь на пол у койки Хулио, подтягиваю колени к груди, а спиной прижимаюсь к стене. Кровать скрипит, когда Эмбер устраивается рядом с Хулио, и он что-то бессвязно бормочет, как в лихорадке.

Он кашляет, на этот раз мягче. Тихонько стонет во сне.

Закрыв глаза, я представляю, как Флёр прижимается ко мне. Сказывается усталость многих бессонных ночей. Я надеюсь, что сердце Эмбер выдержит эту ночь – ради нее самой.

23 Куда угодно

Флёр

Джек с Эмбер удалились в каюту Хулио несколько часов назад. Дождь перестал, море успокоилось после шторма, и я вышла палубу, чтобы подышать воздухом. Мари снова и снова чиркает зажигалкой, пытаясь зажечь сигарету, несмотря на ветер.

– Спасибо за то, что сделала.

Я прислоняюсь к мокрым перилам рядом с ней, наблюдая, как густые облака заволакивают луну. Мари безумно зла на Хулио с тех пор, как проснулась в том ящике рядом со мной.

Она бросает на меня косой взгляд, а я опускаюсь на палубу рядом с ней.

– Это моя работа – следить за ним, – говорит она, так и не сумев раскурить сигарету.

Смущенная, я отвожу взгляд. Может быть, не я ее сюда притащила, но застряла она здесь именно из-за меня.

– Прости меня.

– За что? Это же не ты запихнула нас в клеть. – Она качает головой. – По причинам, которых мне никогда не понять, ты нравишься Хулио. Сильно. Но Хулио сделал это не для тебя. Хулио сделал это для Хулио, уж поверь мне. У него на то имеются собственные причины.

Жесткая линия ее рта смягчается, и она вынимает сигарету изо рта. Мне странно сидеть рядом с ней и просто разговаривать. Я так привыкла слышать ее голос в передатчике Хулио, ее призывы из-под земли с глубины в тридцать этажей убить меня и нежелание Хулио причинять мне боль.

Ее кот вылезает из-за пазухи, нюхает ветер и снова прячется, позванивая армейскими жетонами на шее у хозяйки.

– Кстати, как вы с Хулио познакомились? – спрашиваю я.

Мари косится на меня исподтишка. Некоторые люди – вроде Хулио, например, – никогда не распространяются о том, как они умерли. Но мне кажется, что я должна знать. Знать людей, которые добровольно или невольно пожертвовали собой ради нас с Поппи.

– Я упала с моста Коронадо.

– Упала?

Она пронзает меня взглядом своих холодных глаз, отражающих пересеченную мной линию невозврата. Ветер бросает ей в лицо темные пряди ее волос.