Буря Жнеца

– Почти стемнело, – сказал Скрипач, уставившись на необычную деревушку. Перекресток, таверна, конюшня, кузница на главной улице, перед ней груда бревен; и слишком много однотипных крошечных строений, каждое из которых едва ли может вместить семью. Может, на другой стороне есть еще какие-то ремесленные заведения, горшечные мастерские или карьеры – он вроде бы видел грунтовую дорогу, вьющуюся по восточному холму.

Странная тишина для вечера. Работники прикованы к скамьям и тачкам? Возможно. Но на улице нет ни одной собаки. – Не нравится мне это. Уверен, что тут нет подвоха, Бутыл?

– Никакой магии. Что не означает отсутствия сотни Тисте Эдур, поджидающих нас в каждом доме.

– Так, чтоб тебя, пошли внутрь белку или еще кого.

– Я уже искал, сержант, но ты меня прервал.

– Владыка Худ, прошу тебя, зашей магам пасти. Умоляю.

– Сержант, это я умоляю. Меньше чем в лиге позади шесть взводов Эдур. Я устал метать копья. Дай сосредоточиться.

«Да, сосредоточься на кулаке, сжимающем твое горло. Треклятый крысолюб. Ох, я слишком устал. И постарел. Может, если мы пройдем через всё… ха! – я попросту ускользну по улицам Летераса. Уйду в отставку. Займусь рыбалкой. Или вязанием. Траурные шали. Готов поспорить, скоро это будет прибыльным предприятием. Как только Адъюнкт притащит остатки наших ворчливых неудачников и славно отомстит за павших моряков. Нет, кончай так думать. Мы еще живы».

– Нашел кошку, сержант. Спит на кухне той таверны. Плохие сны!

– Так стань ее худшим кошмаром, Бутыл. И поскорее.

***

Птицы щебечут в листве деревьев. Насекомые деловито живут и умирают в траве. Сейчас это стало и его жизнью – утомительная беготня, изредка прерываемая мгновениями глубокого ужаса. Он чешется от грязи, вдыхает застарелую вонь засевшего под шкурой страха.

«Кто, во имя Худа, эти проклятые летерийцы? Их мерзкая империя во главе с Тисте Эдур столкнулась с Малазанской Империей. Но это проблемы Лейсин, не мои. Проклятие, Тавора, мы зашли слишком далеко, и мщение не оправдывает…»

– Взял ее, – шепнул он. – Проснулась… чешется… да, потягивается… сержант? не торопи. Верно, трое в кухне, потеют, выпучили глаза. Кажутся напуганными. Сбились в кучу. Слышу звуки из таверны. Кто-то поет…

Скрипач стал ждать дальнейшего.

Ждал и ждал…

– Бутыл…

– Пролез в таверну… о? таракан! Погоди, прекрати играться – скорее сжуй проклятую тварь!

– Потише, Бутыл!

– Готово. О-го-го, как их много! Песня… на абордаж, вперед… – Бутыл внезапно замолчал, тихо выругался и встал. Постоял несколько мгновений, фыркнул. – Идем, сержант. Можно заходить.

– Морпехи захватили деревню? И точно, колом Худа в дупу!

Солдаты услышали и мигом столпились вокруг него, облегченно вздыхая.

Скрипач поглядел на дурацкие ухмылки и мигом протрезвел. – Поглядите на себя! Ходячие недоразумения!

– Сержант! – Бутыл потянул его за руку. – Скрип, поверь, тут бояться нечего.

***

Хеллиан уже забыла, какую песню поет. Какую бы не пела, другие поют другую… да и вообще не поют уже. Вот только капрал выводит трели – почему-то на два голоса – смешные странные слова на старом наречии Кауна – инородцы не должны петь вообще, как тут понять, не поют ли они дурную, обидную песню про сержанта… Капрал заслужил тычок в темечко. Трели оборвались. Наполовину.

Миг спустя она заметила, что прервалась и вторая половина. Что только она изо всех поет – хотя даже для ее слуха песня звучала по-инородческому, бульканьем на онемелых губах – да, что-то про сержантов – вроде бы? – ну, она просто возьмет ножик и отрежет…

Вдруг новые солдаты. Таверна переполнилась. Незнакомые лица знакомо выглядят, и значит знакомые, ну и хорошо. Черт, еще сержант – скольких сержантов вынесет одна таверна? Первый тут Урб, он ее неделями преследует, потом Геслер – забрел к ним в полночь, и с ним больше лежачих, чем стоячих. А вот и третий, с рыжей бородой и трепаной скрипкой на спине, вот он смеется и хлопает по спине Геслера, будто они давно потерянные братья или любовники или еще кто – ну на ее взгляд, все чертовски счастливы. Счастливее ее, да какое в том счастье?