Буря Жнеца

Он приготовил гиланские сабли, некогда принадлежавшие Поборнику Фалах’да, его прадеду – погибшему от яда за три года до малазанского вторжения, когда Трайболе еще терся у материнской юбки. Сабли стали достоянием последнего мальчика из знатной фамилии, погубившей себя бесконечными распрями. До завоевания такое было обычным делом в Семи Городах. Казалось, сабли слишком велики для его рук, вот-вот сломают запястья – но он был гилани, человеком племени, известного отсутствием жира на телах. Мышцы как веревки – длинные, тугие, более сильные, чем кажется.

Женственное лицо с тихими глазами оставалось спокойным, когда он смотрел на сабли и вспоминал, как ребенком брал оба клинка, зажимал серебряные рукояти подмышками, хватался за эфесы и ходил вокруг лагеря, словно четырехногий чертенок. Вскоре после этого ему вручили деревянные копии сабель. Он начал разучивать фигуры гиланского боевого стиля, упражняясь как пешим (с привязанными к ногам камнями), так и на коне, овладевая тонкостями стремительной атаки лишгар эфхана, что означает «режущая сеть». Много синяков появилось на плечах, много протекло ночей, прежде чем он научился ловко вставать на ноги, соскочив со спины коня и разом разрубив на куски три чучела. Вставать среди оседающей пыли и золотистой травы, будучи готовым к следующей схватке.

Он не был особенно высоким. Товарищи часто говорили, что его улыбка – если ее удастся заметить, ибо улыбается он нечасто – застенчива, словно улыбка девушки. Мужчины зазывали его в постель. Как и женщины, разумеется. Но он княжеского рода, его семя – последнее семя, и однажды он отдаст его королеве или даже императрице – положение обязывает… А в ожидании этого он позволяет мужчинам пользоваться собой и даже находит в том удовольствие. Невинные игры. Только бы не потерять семя…

Он встал на ноги. Едва прозвучал сигнал, солдат легким шагом двинулся в бой.

Смертоносу было двадцать три года. Самообладание парня было таково, что он ни разу не пролил семя, даже во сне.

Как сказал бы взводный маг Мулван Бояка, Смертонос – воистину готовый взорваться человек.

Некий старший сержант на острове Малаз угадал. Как и всегда.

***

Урб изо всех сил бежал от дома фактора, прикрывая щитом правое плечо. Проклятая женщина! Встала там под ливнем копий с крышкой вместо щита. О да, солдаты ее боготворят – так слепо боготворят, что не видят, сколько усилий приложил Урб, сохраняя дуре жизнь. Он уже выдохся, истрепал нервы – и вот сейчас, по всей видимости, опоздает.

Когда до Хеллиан оставалось пять прыжков, в воздух взлетело шесть копий – два из них в сторону Урба. Он присел и заслонился щитом, потеряв женщину из вида.

Одно копье просвистело в ладони от лица. Второе точно ударило в щит, железный наконечник прошел сквозь дерево и руку, пришпилив ее к телу. Сила удара развернула Урба, он зашатался, выругался – копье начало опускаться, разрывая бок – и опустился на колени. Соприкосновение с грубой мостовой отозвалось новой болью. Он вытянул правую руку вперед, чтобы опереться – не выпуская меча – и услышал, как хрустнула костяшка пальца.

В тот же миг мир стал белым огнем.

Летящие в сторону Хеллиан четыре копья заставили ее протрезветь. Она присела, подняв слишком маленький щит-крышку – его мигом выбило из руки, крышка закувыркалась в воздухе – в пропитанной вином древесине засели два наконечника. Что за чудесный аромат… Тут шлем с оглушительным звоном слетел с головы, а в правое плечо попало последнее копье, разорвав кожаные пластины. Удар развернул Хеллиан кругом, она увидела улицу – и на ней глиняный жбан, выброшенный ею совсем недавно. Сержант поспешила к нему.

Лучше умереть с последним глотком во…

Над головой засвистело – не менее десятка копий пролетело мимо.

Хеллиан ударилась грудью о мостовую – перехватило дыхание – она могла лишь следить выпученными глазами, как жбан по собственной инициативе поднимается в воздух. Затем ее схватили за ногу и резко перевернули – она ударилась спиной, над головой было синее небо – вдруг ставшее серым и полным песка, осколков камня и кровавых брызг. Все это падало прямо на нее.

Хеллиан оглохла; первый мучительный вздох превратился в кашель – легкие были полны пыли. Она согнулась и перекатилась на бок, увидев где-то в шести шагах Урба. Идиот дал себя проткнуть и выглядел даже более одурелым, чем обычно. Лицо стало белым от пыли – все, кроме алого рта, в котором зияла дыра на месте зуба – он молча смотрел на улицу, на которой были Эдур – может, они как раз ринулись в атаку, так что лучше бы найти меч…

Она успела сесть, когда рука хлопнула по плечу. Хеллиан уставилась в незнакомое лицо – весьма хмурая канезка, сказавшая словно издалека: – Жива, сержант? Никогда не стой рядом с долбашкой. Сама знаешь.

Женщина пропала.

Хеллиан заморгала. Прищурилась, глядя в конец улицы. Увидела на месте Эдур огромный кратер. А также куски тел, оседающую пыль и плотный дым.

Да, и еще четверых морпехов – двое из Даль Хона – выпускающих стрелы в какой-то переулок. За стрелами полетел жулек.

Хеллиан захромала к Урбу.