Буря Жнеца

Так пойте, братья. Пойте, сестры. В свете факелов, плывущем по стенам разума – по пещерам внутри нас – мы видим лики горести. Видим тех, кто умер и покинул нас. Мы поем о горе, пока даже звери не начинают разбегаться».

Онрек Сломанный ощутил слезы на щеках и назвал себя сентиментальным дураком.

Позади него молча стоит Тралл Сенгар. Он сочувствует глупому Имассу, и сочувствие его беспредельно. Онрек знал, что он будет ждать, просто ждать. Пока Онрек не переворошит уголья мрачных воспоминаний минувшего и не вернется к дарам настоящего. Он сможет…

– В изображении зверей видно великое мастерство.

Имасс улыбнулся Эдур, хотя и стоял по-прежнему лицом к каменной стене. «Итак, даже здесь и сейчас я потворствую вздорным фантазиям, утешительным, но бессмысленным». – Да, Тралл Сенгар. Истинный талант. Подобное искусство передается через кровь, и в каждом поколении оно может… прорваться. Так, как мы видим здесь.

– Художник живет в клане? Или всё это нарисовано давно и кем-то другим?

– Художник – Ульшан Праль.

– Талант завоевал ему право управлять племенем?

«Нет. Вовсе нет». – Талант, – ответил Имасс вслух, – его слабость.

– Он лучше тебя, Онрек?

Имасс повернулся с улыбкой, на этот раз сухой: – Я вижу недочеты. Вижу намеки на нетерпение. На эмоции дикие и необузданные – как сами звери. И еще я, похоже, вижу намек на талант, который он потерял и не открыл вновь.

– И как можно потерять талант?

– Умирая, чтобы вернуться.

– Онрек, – сказал Тралл изменившимся голосом, мрачно и тревожно. – Я говорил со здешними Имассами. Со многими. С самим Пралем. Я не думаю, что они умирали. Я не думаю, что они были Т’лан, забывшими прошлое в бесчисленной смене поколений.

– Да, они говорят, что происходят от не присоединившихся к Ритуалу. Но это не может быть правдой, Тралл. Они должны быть духами, получившими плоть и удерживающими ее лишь в безвременности Врат, что находятся в конце пещеры. Друг мой, они сами не знают себя. – Он помолчал. «А верно ли это?»

– Ульшан Праль сказал, что помнит мать. Он сказал, она жива. Хотя сейчас ее здесь нет.

– Ульшану Пралю сотня тысяч лет, Тралл. Или еще больше. Его воспоминания – иллюзия, заблуждение.

– Лично я в это не верю. Здесь тайна более глубокая, чем мы можем вообразить.

– Давай пойдем дальше. Я хочу видеть Врата.

Они покинули комнату животных.

Траллу было неспокойно. Нечто пробудилось в друге – благодаря рисункам. И в этом нечто таится горечь. Он заметил в походке и наклоне плеч Онрека готовность к сдаче. Возвращение под какое-то древнее иго. Тралл видел все это – и заставлял себя болтать, ибо в тишине Онрек может уничтожить себя.

«Да. Рисунки. Преступление. Ты не будешь теперь улыбаться, Онрек? Не той улыбкой, что ты явил сегодня – кривой, полной горя – но улыбкой, которая стала для меня главным сокровищем здешнего мира».

– Онрек.

– Да?

– Ты знаешь, чего мы ждем? Да, угроза надвигается. Она придет из Врат? Или из холмов за стоянкой? Действительно ли Имассы находятся под угрозой?

– Готовься, Тралл Сенгар. Опасность надвигается… со всех сторон.

– Тогда не вернуться ли нам к Ульшану Пралю?

– С ним Рад Элалле. Еще есть время… поглядеть на Врата.

Через миг она попали в начало огромной – практически необозримой – пещеры. И замерли.

Не Врата. Много врат.

И все ярятся безмолвным огнем.

– Онрек, – промолвил Тралл, снимая с плеча копье. – Лучше вернуться к Раду и дать ему знать. Тут все не так, как он описывал.

Онрек указал на центральную кучу камней: – Она не справилась. Это Королевство, Тралл Сенгар, умирает. И вместе с ним…

Повисла тишина.

Наконец Онрек сказал: – Я вернусь быстро, друг, и тебе не придется одному отражать всё, что придет сквозь врата.

– Буду ждать, – отвечал Тралл. – Так что… поспеши.

***

В пятидесяти шагах от стоянки расположен невысокий, но длинный холм, похожий на атолл – если допустить, что эта земля некогда была морским дном. Еж, приминая ногами плотный, изобилующий ракушками песок, решил считать это допущение верным. Добравшись до гребня, он положил арбалет – переросток на выступ известняка и встал рядом с Быстрым Беном, который сидел скрестив ноги и созерцал холмы, расположенные в двух тысячах шагов к югу.

– Ты медитируешь или еще что?

– Если я медитировал, – отвечал колдун, – то ты мне помешал. Тем самым, вполне возможно, убив нас всех.

– Вечные твои позы, Быстрый, – сказал Еж, притаптывая гравий и садясь. – Превращаешь ковыряние носа в Худом клятый ритуал. Я давно сдался; не угадать, когда тебя можно отвлечь, а когда нет.