Бурят (СИ)

— Хорошо, мы, скорее всего, примем ваше предложение, — прервал его Ильич. — Людей к вам как, по железной дороге отправлять?

— Ну не пешком же!

— Договорились, мы начнем отправку людей к вам, скажем, с понедельника. И на этом совещание предлагаю закрыть.

— Договорились. Эшелоны я для перевозки людей свои предоставлю, поначалу воинские, они всяко пока простаивают…

Когда собравшиеся уже разошлись, Сталин подошел к Николаю Павловичу:

— Вы точно уверены, что на этой стройке крадутся такие деньги?

— Я просто это знаю. Я же горный инженер и знаю, что пятьсот верст дороги по степи должны обойтись миллионов в двадцать пять, много тридцать если уж совсем безграмотные путейцы строить ее будут. То есть с самого начала ясно, что это афера. А когда это ясно, то стоит лишь повнимательнее вокруг нее оглядеться. Кстати, на этом заседании четверо точно знали, куда эти деньги ушли.

— Их же надо…

— Не надо. Пока не надо. Пока эти четверо внезапно не узнают, что там, куда деньги уходят, их уже не будет. Правда это дело не самое быстрое, но к концу следующего года здесь точно начнется веселье.

— А вы…

— А я люблю в веселье поучаствовать. И вас приглашаю присоединиться, а так же Федора Сергеевича.

— Почему это вы только нас приглашаете?

— Потому что вы у Державы не воруете.

— Хм… и много нас таких, не ворующих?

— Трое пока. Пока трое. Пока…

В середине октября в Белостокский уезд Забайкальской республики начали приходить очень интересные эшелоны. Интересные, потому что на них перевозились трактора. Земли в уезде было почти триста тысяч десятин, из которых пахотных было чуть больше половины. А половина этой половины приходилось на земли помещичьи, ныне «конфискованные в пользу Республики». Всего вышло семьдесят шесть тысяч десятин, на которые весной должны были выйти пять сотен тракторов. Гусеничных, собственной забайкальской выделки: американские «Фордзоны» были, по мнению работавших на них мужиков, «полным говном» по сравнению с русскими «Бычками».

Но это — весной, а пока Николай Андреевич тут работал в поте лица. По договору с поляками все пленные привозились именно в Белостокский уезд — и он (не лично, конечно — но и лично тоже) каждого опрашивал на предмет выяснения, каким мучениям они подвергались в плену и кто именно над ними измывался. Работенка была нудная и противная, но результаты ее стали проявляться сразу после того, как последний из пленных красноармейцев покинул Польшу: в первую же неделю шестеро таких любителей поиздеваться над пленными встретились со стрелой. И стрелу они эту встретили кто горлом, кто грудью, а один даже глазом решил ее остановить. Польская общественность вздрогнула — и тут же вспомнила слова этого русского бурята о том, что «а кто уже над пленными издевался, того бог покарает. Великий Хухэ Мунхэ тэнгри, бог монголов»… А о том, что у Николая Андреевича среди жандармов нашлось несколько офицеров, с радостью детство вспомнивших и перенявших у бурятов искусство метко из лука стрелять, они не догадались. И господин товарищ Малинин (так его прозвал Николай Павлович) надеялся, что еще долго не догадаются. Достаточно долго, все же список палачей-любителей оказался довольно большим…

Глава 13

В последний день мая прекратилось действие американского закона о гарантированных ценах на пшеницу — и уже первого июня эта цена упала сразу вдвое. А к осени, когда пошло зерно следующего урожая, цены рухнули еще больше чем в два раза. Сидящий в Окленде агент правительства Забайкальской республики в конце сентября, пользуясь затовариванием в порту, закупил полтора миллиона бушелей пшеницы всего по пятьдесят два цента — что объяснялось приближением сезона дождей и переполнением элеваторов. Конечно, семьсот восемьдесят тысяч долларов — сумма очень немаленькая, но когда деньги есть, то и такой расход можно себе позволить. А деньги — они были, причем денег было… достаточно. Сто миллионов золотых рублей, пропавших вместе с инженером Юрием Ломоносовым, пропали ведь не откуда-нибудь, а из шведского банка — откуда их по ордеру, соответствующему этому номерному счету, владелец перевел уже в банк американский. Но даже эти деньги в общей массе «новых поступлений в бюджет Республики» выглядели почти что мелочью: в него попали и семьдесят миллионов, но уже совершенно американских долларов, со счета безвременно усопшего несостоявшегося главкомполяка: Николай Андреевич, приехавший в Белосток вместе с Николаем Николаевичем, умел задавать правильные вопросы — а какие вопросы будут тут правильными, он подсмотрел во время беседы Николая Павловича с инженером Ломоносовым. А получать на свои вопросы правильные ответы он и так давно уже умел.