Бурят (СИ)

Собственно, со «свечными заводиками» именно такая ситуация и произошла: в планах намечалось два таких выстроить, в Покровске и в Пензе, а еще в Москве на одном из заводов выпуск свечей наладить — но «кто-то» решил, что «тратить дефицитную слюду на эту ерунду слишком жирно», и все эти планы были просто вычеркнуты из производственных программ. И Глеба Максимилиановича это особенно взбесило в том числе и потому, что причина исключения новых заводов из планов была высосана из пальца: на заводах предлагалось использовать для свечей изоляторы не слюдяные, а фарфоровые, которые японцы придумали еще в восьмом году (и технологию производства которых хабаровские инженеры сумели воспроизвести). Вероятно, не самым лучшим образом, все же в брак на хабаровском заводе отправлялось почти полпроцента изделий — но там же была придумана и технология «выходного контроля», не выпускавшая этот брак за пределы сборочного цеха. Так что «по планам» новые заводы должны были обеспечить свечами всю советскую автомобильную и тракторную индустрию — но завод в Порхове закупал свечи в Германии и пока было непонятно, как проблему эту быстро решить. То есть понятно, ведь проекты новых заводов уже давно были детально разработаны, а вот когда…

Глеб Максимилианович считался человеком довольно мирным и незлобивым, но сейчас он, положив на стол товарищу Буряту проекты «свечных заводиков», с радостью в душе зашел затем и к товарищу Малинину, где поделился своими соображениями о том, кто и почему отменил эти строительства — несмотря на то, что обычно меры наказания, применяемые соратниками Бурята, он считал чрезмерно жестокими и несправедливыми. Хотя, возможно, именно из-за этого он и зашел в МВД: люди иногда начинают понимать, что за ошибки нужно расплачиваться, а мера расплаты должна соответствовать степени нанесенного стране ущерба. Полностью соответствовать, поскольку иного способа не разрушить новую, Советскую Россию, найти пока не получалось.

А новая Россия была страной не совсем понятной и весьма удивительной. «СССР по-Бурятски» получился совсем не таким, каким его «придумали» люди, подписывающие Союзный договор — хотя ни одна буква этого Договора вроде нарушена и не была. Во-первых, хотя Договор подписывали представители пяти республик, в Союзе республик получилось уже девятнадцать. Ну, отдельная Бурятская Советская республика была в общем-то понятна, а вот Русинская республика или Осетинская, против создания которых выступило чуть ли не большинство депутатов Верховного Совета, были образованиями более чем странными. Но тут сыграл принцип «демократического централизма»: все же «чуть» не считается — и Республики были образованы. Причем большинство республик получились… маленькими, и по площади, и по населению маленькими. Относительно маленькими: все же Кайсакская Республика была в несколько раз больше Белорусской или Украинской, но население-то в ней едва составляло два с половиной миллиона человек. А в Калмыцкой или Осетинской Республиках народу вообще было меньше двухсот тысяч…

Но каждая Республика была равна в правах: на своей территории они имели право обучать детей в школах на своих национальных языках (до четвертого класса включительно — за счет министерства просвещения СССР, а дальше — только за счет республиканского бюджета), организовывать свои национальные предприятия и учреждения, развивать национальную культуру. Правда, за счет опять-таки республиканских бюджетов — но Союз в целом вообще не имел права на эти бюджеты посягать! А документы гражданам республик можно было и на национальных языках готовить, причем тут уже за «союзный» счет. Вот только, так как государственным языком Союза был принят русский, в документах этих и на русском все должно быть написано. Хотя…

Собственно, общесоюзных документов было всего четыре: свидетельство о рождении, паспорт, свидетельство о браке и свидетельство о смерти. Еще можно было считать «всесоюзными» удостоверения милиционеров и военных, но республики вообще не получили прав на создание собственных силовых структур так что эти документы можно было и не считать. Попытку товарища Микояна протолкнуть «паспорт республики на национальном языке» привел лишь к тому, что Анастас Иванович пулей вылетел из Политбюро, с трудом удержавшись на позиции «кандидата в члены ЦК», да и то исключительно потому, что товарищ Бурят решил все же поддержать мнение товарища Сталина, поскольку почти все в Политбюро были согласны с мнением Лазаря Моисеевича о том, что «за такое вообще из партии гнать надо поганой метлой».