Буридан

Тот кивнул и передал веревку Бигорну. Вокруг стояла такая темень, что Тристан и не мог заметить этого движения. И потом, палачу казалось, что переходить от угрозы к повешению им и не придется.

Он начал карабкаться по столбу, цепляясь за цепи, и исчез где-то вверху, в темноте. Спустя несколько секунд послышался его голос. С той балки, на которой он сидел, он кричал:

— Осторожно, ловите тело, я режу веревку.

— Иа! — воскликнул Бигорн.

Тотчас же двое мужчин вышли из-за колонн и встали рядом с Бигорном и Тристаном. То были Буридан и Гийом Бурраск.

В тот же миг тело Мариньи упало и было подхвачено, затем перенесено на плиты платформы. Вверху послышался шум цепей. То спускался Каплюш. Вскоре он спрыгнул, говоря:

— Ну вот! А теперь, перенесем его. Э-э-эй!..

Он издал ужасное рычание и попытался отскочить в сторону. Бигорн накинул ему на шею веревку, которую Каплюш сам же и принес.

В течение нескольких секунд Каплюш брыкался и размахивал кулаками, пытаясь высвободиться. Затем он почувствовал, что ему вяжут руки и ноги, увидел, что стоит в окружении трех мужчин, глаза которых так и сверкали в ночи.

— Мне конец! — просипел палач. — Должно быть, пришел и мой черед!

Едва Каплюш был обездвижен, Бигорн тоже, в свою очередь, полез на столб, распевая во все горло:

А ну, Марион!
Эй, Мадлон!
Трик и трок, да петля на шею!
Ух! Эх!
Раз, два — и вверх!
Выше тяни! Чуть подтяни!
Дай молодцу подрыгать ногами!..

Спустя минуту веревка утянула Каплюша вверх; он несколько раз еще судорожно дернулся, а затем, вяло и безмятежно, его труп начал раскачиваться там, где прежде висел труп Мариньи.

Тристан в этой казни участия не принимал. Когда тело его хозяина упало, он взял его на руки, опустился на колени и принялся с жаром читать все молитвы, которые знал, дабы обеспечить хоть какое-то облегчение душе Мариньи, раз уж невозможно было дать оного его телу.

Когда он наконец поднялся на ноги, то различил лишь фигуры Буридана, Бигорна и Гийома.

— А где тот добрый христианин, что пришел нам помочь? — спросил он.

— Посмотрите наверх, — сказал Бигорн.

Тристан поднял глаза и увидел труп Каплюша.

— Так этот человек. — пробормотал он.

— Этот человек — это тот, кто повесил Мариньи. Это Каплюш! — промолвил Бигорн.

Тристан издал крик безумной радости.

— Каплюш!..

— Он нас обманул, — глухим голосом сказал Буридан. — Он поклялся на распятии, что Мариньи не будет повешен; вот почему мы его наказали.

Тогда Бигорн снял с трупа Мариньи сорочку и капюшон, коим была покрыта голова, затем вновь, пока его спутники, погрузившись в некую ужасную задумчивость, неподвижно стояли внизу, начал карабкаться по столбу, что-то напевая себе под нос. Примерно через полчаса он спустился.

— Готово! — сказал он.

Что значило это его «готово»?.. Бигорн забрал с тела Каплюша все, что было на нем ценного, сорвал с него одежду, тут же, на месте, в клочья кромсая ее кинжалом, а затем напялил на него сорочку и капюшон!..

Таким образом, в следующие несколько дней, в течение которых, с целью променада и развлечений, приходили поглазеть на повешенного на Монфоконе Ангеррана де Мариньи, никому и в голову не пришло, что тем висельником, который там болтался, был уже не мессир де Мариньи.

Лишь Валуа, который также являлся туда пару раз, словно для того, чтобы убедиться, что на сей раз его враг действительно умер, произнес примерно те же слова, какие скажет через несколько столетий перед трупом герцога де Гиза король Генрих III.

— Такое впечатление, что после повешенья он стал ростом повыше, — пробормотал граф.

— Должно быть, Каплюш слишком сильно потянул его за ноги, — с ухмылкой заметил один из офицеров.

Мариньи похоронили в вырытой Тристаном яме. Для того, чтобы тело не запачкалось землей, старый слуга завернул его в саван, который предусмотрительно захватил с собой. Затем могилу засыпали, Тристан окропил ее святой водой, взятой из кропильницы собора Нотр-Дам (что сделало этот кусочек простой земли землей христианской), и вновь прочитал все известные ему молитвы, так как опасался, что Валуа, продолжив свою месть и в таинстве смерти, прикажет священникам пропустить важные молитвы, чтобы душа министра навеки осталась в краях страданий и печали.