Буридан

Они вышли на улицу Сен-Мартен и остановились в том ее месте, где еще недавно возвышалась прекрасная крепость, окруженная зубчатыми стенами, обнесенная рвом. Теперь здесь ничего не осталось. Стены, крепость, постройки — все было разрушено.

— Вот и все, что осталось от особняка Мариньи, — проговорил Бигорн.

Но Тристан не ответил. Шагов через сто он вошел в тот невзрачный нежилой, пользовавшийся у соседей дурной славой дом, в котором мы уже видели слугу первого министра в тот день, когда Мариньи арестовали.

Тристан зажег факел, спустился по лестнице в погреб, расчистил небольшую часть пола от покрывавшего его песка, приподнял крышку люка и спустился по еще одной лестнице, — Бигорн не отставал ни на шаг. Там, в этом втором погребе, Тристан схватил мотыгу и принялся бить по стене, сложенной, казалось, из огромных зацементированных камней.

К изумлению Бигорна, под ударами мотыги стена осыпалась: эта видимость камней и цемента опала, и их взорам предстал замурованный в стену громадный железный сундук. Тристан открыл этот сундук: он был наполнен аккуратно расставленными мешками.

Тристан приподнял один из этих мешков и разрезал кинжалом веревочку, которой он был перевязан. Из мешка посыпались золотые монеты.

Бигорн вытаращил глаза и буквально затрепетал.

— О! — пробормотал он. — Да в одном этом мешке, должно быть, не менее трехсот золотых экю!..

— Тысяча золотых дукатов, — степенно заявил Тристан, — то есть состояние, которому были бы рады многие из придворных дворян. Помогите мне, Бигорн.

Тристан принялся запихивать в мешок выпавшие из него монеты. Бигорн помогал ему, дрожа и вздыхая:

— Как подумаю, что даже десятой части того, что здесь есть, мне хватило бы для полного счастья…

Тристан завязал мешок, приподнял, положил на руки Бигорна и сказал просто:

— Он — ваш!..

Бигорн покачнулся. Мешок упал на пол. Ланселот закрыл лицо руками.

— Ваш, — повторил Тристан. — Веревка, на которой висит Каплюш, стоит гораздо больше, и если я не даю больше, то лишь потому, что должен распорядиться состоянием моего хозяина по справедливости.

— Мой! — возопил Бигорн. — Все это золото — мое!..

И, упав на колени, он вновь открыл мешок. Никогда еще он не видел столько золота! Радость Бигорна проявилась в серии прыжков, которые он исполнил здесь же, в погребе, затем в нечленораздельных криках и наконец в громогласном ослином реве.

Наконец Ланселот успокоился и пожал Тристану руку.

— Приятель, — сказал Бигорн, — благодаря вам, я богат на всю жизнь, даже если мне доведется прожить еще сто лет, чего я себе и желаю, как, впрочем, и вам тоже. Но это еще не все. Я знаю мэтра Буридана. Это осел, видите ли, настоящий осел — вспыльчивый, упрямый, не имеющий ни малейшего уважения к этим прекрасным золотым монетам, которые, однако же, такого отношения к себе никак не заслуживают. Дважды мне удавалось разбогатеть — и дважды он разорял меня до последнего су. Могу поспорить, что, если я вернусь с этим мешком, он тотчас же попытается лишить меня этого золота, начав раздавать его нищим, лучникам, всему, кто попадется ему под руку.

— И что же? — вопросил Тристан, не сдержав улыбки.

— А вот что, дружище: окажите мне одну услугу. Раз уж вы должны присоединиться к нам в деревушке Руль, придержите пока эти прекрасные дукаты у себя. Вы привезете их мне туда, а там уж Буридану будет слишком поздно придумывать нечто такое, что довело бы меня до поедания сена или даже чертополоха. Какого черта! Я ведь, в отличие от него, не осел, как-никак!

— Хорошо, будь по-вашему, — сказал Тристан.

Бигорн на несколько секунд задумался, словно решая для себя, следует ли ему расставаться с этим ценным мешочком. В конце концов, он принял компромиссное решение, то есть набил карманы каким-то количеством монет, собственноручно положил мешок в сундук, после чего отвесил кофру глубокий поклон.

Закрыв сундук, мужчины поднялись наверх.

— Так что вы там говорили? — спросил вдруг Бигорн.

— Ничего я не говорил, — сказал Тристан, который отчего-то вновь сделался мрачным.

— Да нет же, дружище, вы говорили, что есть в мире два человека, к которым вы пылаете лютой ненавистью. Первым был Каплюш; с ним мы уже разобрались. Вторым был Валуа, и он-то так еще ничем и не поплатился.

Тристан поднял на Бигорн взгляд, в котором блеснул огонек надежды.

— Неужто вы хотите помочь мне…

— Отомстить Валуа?.. Да.

Тристан издал ворчание, которое могло быть как криком радости, так и проклятием.

— И я не просто настроен вам помочь, — продолжал Бигорн, — но и заявляю, что намерен подвергнуть Валуа такому наказанию, которое будет соразмерно его гнусности. При вашем участии, полагаю, я смогу это устроить.

И тогда между Бигорном и Тристаном состоялся продолжительный разговор, или, скорее, то был монолог Бигорна, который время от времени сопровождался одобрительными кивками Тристана.

— Итак, — сказал Бигорн, заканчивая, — если все получится, вы доведете его до двери?

— Да, — промолвил Тристан, вздрогнув.

— Дадите ему войти, а затем закроете дверь снаружи.

— Я понял.

— Прекрасно. И сразу же отправляйтесь к Буридану в Руль. Все остальное — моя забота.