Буридан

Похоже, Карлу де Валуа не терпелось покончить со своими узниками. Избавившись от Мариньи и Маргариты — как это было сделано, мы уже видели, — он пожелал поскорее избавиться и от Готье д'Онэ. Бигорн, перебегавший на одну из кривых улочек, услышал, как городской глашатай объявляет парижанам, что:

«Утром следующего дня, на площади Мартруа-Сен-Жан, будут казнены братья д'Онэ, признанные виновными в государственной измене[23]

по их собственному признанию, занесенному в протокол высшим судом;что один из двух братьев, мессир Филипп д'Онэ, совершив правосудие над самим собой и убив себя в тюрьме, будет казнен в виде чучела;
но что оставшийся в живых будет казнен во плоти;
что, как следствие, с вышеуказанного оставшегося в живых Готье, младшего из братьев д'Онэ, будет содрана кожа и, прежде чем его обезглавят, палач вырвет ему[24]…»

Ланселот Бигорн вздрогнул от ужаса. Затем, думая о безрассудной попытке, которую вынашивал Буридан, попытке столь же безумной, как и та, которую они предприняли, чтобы спасти Мариньи, и которая, по его мнению, имела все шансы закончиться так же печально, он пожал плечами и прошел мимо.

Городской глашатай сообщил так же, что «вечером Готье д'Онэ будет препровожден на площадь Мартруа, где и будет дожидаться часа казни».

Поэтому Бигорн, прежде чем отправиться к зеленщику, у которого он сделал свое приобретение, вошел в Ла-Куртий-о-Роз, намереваясь рассказать об услышанном Буридану, но увидел того столь бледным и отчаявшимся, что понял: юноша уже знает эту страшную новость. После того как Гийом и Рике подтвердили ему это, Бигорн удалился, — ему предстояло еще кое-что сделать.

— Этот Готье, — бормотал Ланселот, — он что, не мог подождать дня два-три, прежде чем дать себя казнить? Уж я то его бы вытащил. Но завтра утром… Нет, мне никак не успеть! Ничего уж не поделаешь для бедняги Готье, да сжалится над его душой святой Варнава, так как что до тела, то завтра оно будет в жалком состоянии. Более того, не найдя Каплюша, это дело поручат какому-нибудь неопытному подручному палача, отчего несчастный Готье будет страдать вдвойне, ну да ладно, тут уж все кончено!

Буридан, как мы видели, уже знал, что утром следующего дня Готье предстоит умереть, как знал и то, какая смерть уготована его другу. Юноша был глубоко подавлен, тем не менее в глубине души еще теплился лучик надежды. Этот жестокий день тянулся для него очень медленно, однако же он прошел; сгустились сумерки, и посланный в разведку Рике Одрио, вернувшись, доложил, что Готье д'Онэ уже ведут к площади Мартруа-Сен-Жан.

— Стало быть, пора действовать, — сказал Буридан, вздрогнув. — Где этот настой?..

— Вот он, — промолвил Рике, показав пузырек. — Он обошелся мне в.

— Да какая разница!.. Ступай, ступай. Уверен, что он его примет?

— Он целый день ничего не пил, должно быть, уже на стену лезет от жажды. Выпьет как миленький!

В то же время Рике переливал содержимое пузырька в кувшин, который только что наполнил холодной водой. Гийом наблюдал за этими приготовлениями, ворча себе под нос:

— Ладно еще Филипп! Этот-то хоть избежал казни. Но Готье! Ах, бедный Готье! Бедный брат! Как подумаю, что ему.

К горлу его подступили рыдания, и он умолк. Что до Рике, то тот спустился в погреб, где содержался Страгильдо, и передал ему кувшин с водой, сказав:

— Едва о вас не забыли! Но это — не по нашей вине: мы были заняты одной из ваших жертв.

Ничего не сказав, Страгильдо схватил кувшин и осушил до последней капли.

Затем он вновь принял ту преисполненную ожесточенной неподвижности позу, которую сохранял на протяжении всего того времени, что находился в плену у врагов. Он понимал, что приговорен. Весь вопрос для него заключался в том, чтобы узнать, как именно они намереваются его умертвить. Страгильдо знал, что ни на пощаду, ни на сострадание со стороны Буридана ему рассчитывать не следует, а так как он был крепко связан, то постепенно его оставила и надежда на второй побег. Утром этого дня, как и всегда по утрам, Одрио принес ему поесть. И, наделенный могучим аппетитом, Страгильдо, как обычно, уничтожил все до последней крошки хлеба, вот только, пресытившись, испытал жажду. Он поискал кувшин с водой, который ему наполняли по нескольку раз за день, и не нашел его.

Тогда он почувствовал, что жажда усиливается, и заметил, что мясо, которое ему подсунули, было обильно приправлено пряностями.

Тогда страх овладел этим человеком, который никогда ничего не боялся, и который, даже зная, что ему предстоит умереть, выказывал жуткое безразличие.