Буриданы. Гибель богов

На ходу напялив на голову шапку и обмотав вокруг шеи шарф, она дошла до перекрестка и остановилась. Надо было позвонить Пьеру, правда, отсюда это делать было неудобно, мешал уличный грохот, но ее нервы были слишком расстроены, чтобы тратить время на поиски места потише. Дрожащими пальцами она вытащила из сумки мобильный телефон, номера, к счастью, набирать не приходилось, чуть ли не первый раз она убедилась, что прямой контакт на что-то годится, до сих пор она считала это забавой ленивых и глупых. Однако в следующий момент она чуть было не расплакалась от разочарования, ибо вместо обычного пьеровского «уи» услышала анонимный женский голос, сообщивший, что телефон мужа отключен. Конечно, Пьер не ожидал ее звонка, он сидел в библиотеке, работал и не хотел, чтобы его тревожили. И что теперь делать? Анника глубоко вздохнула пару раз и решила для начала успокоиться – поскольку изменить что-либо все равно было уже нельзя. Караян в Зальцбурге выкинул Агнес Бальцу с генеральной, и никто ему помешать в этом не мог. Конечно, Юрген не Караян – но и она не была Бальцой, по крайней мере, пока еще. И уже не буду, подумала она убито. Конечно, ее карьера на этом не закончится, никто не может запретить ей петь, но она понимала, что с этого момента за ней, как шлейф, будет волочиться дурная слава капризного артиста. Ах, эта та Буридан, из-за которой чуть не отменили спектакль в Шатле…? Ей стало ужасно себя жалко, и она подумала, ну почему я ответила Юргену так резко, если бы я не стала противопоставлять себя стриптизершам, может, и он вел бы себя сдержаннее, например, остановил бы репетицию и попытался договориться со мной мирно, и, может, тогда мне удалось бы его переубедить…

«Ничего тебе не удалось бы», услышала она вдруг в левом ухе знакомый голос. Этот голос вмешивался в ее жизнь нечасто, но всегда в какой-то очень важный момент, и был это голос бабушки Виктории. Анника хорошо помнила бабушку, хотя и была еще маленькой, когда та умерла, и они даже никогда не жили вместе, бабушка обитала в Таллине, их семья в Тарту. Но больше, чем бабушкин внешний облик, она помнила ее лаконичную, точную и категоричную речь. Ей казалось тогда, что бабушка знает все на свете, и хотя это явно было не совсем так, но она до сих пор была убеждена, что какие-то очень важные вещи бабушка действительно знала лучше всех. И сейчас ее голос вернул Аннику из мира фантазий обратно на землю – да, естественно, Юрген никогда бы не уступил ей.

«Так что я поступила правильно?» – спросила она про себя.

Бабушка не ответила сразу, но когда снова послышался ее голос, он был еще увереннее:

«У тебя не было выбора. Мир мерзок, люди подлецы.»

Эту последнюю реплику Анника из уст бабушки уже слышала, правда, нечаянно – отец с бабушкой беседовали о чем-то на бабушкиной даче, она же играла в саду, и через открытое окно до нее донеслись эти слова, по смыслу тогда не совсем понятные. Когда она выросла и стала понимать значение, она подумала – при ней бабушка никогда не сказала бы ничего такого, это было предназначено только для папиных ушей и только в такой ситуации, в какую папа тогда попал – перед ним стояла сложная дилемма, от которой зависела его карьера. Позже отец неоднократно и по очень разным поводам повторял эту фразу, значит, она оказала влияние и на него. Разница была в одном – Анника хорошо помнила, что бабушка добавила к сказанному еще одно предложение, и вот его – «Но, Вальдек, это не означает, что мы должны быть, как все», отец уже не повторял.

– Мадемуазель, я могу вам чем-то помочь?

Некий мужчина, немного похожий на Бельмондо, подошел к ней и слащаво улыбнулся. С Анникой это случалось и раньше, стоило ей где-то на улице размечтаться, как к ней начинали приставать, это было утомительно, но приятно – значит, ты еще интересуешь кого-то, как женщина.