Буриданы

— Хорошее начало века, а, господин? — буркнул он через плечо. — Недели не проходит, чтобы где-нибудь не взорвалась бомба или в кого-то не залепили порцию свинца. — Алекс не ответил, извозчик выдержал паузу и резюмировал: — Во всем виноваты распроклятые студенты, видите, и сюда добираются, на каторгу бы их всех, вот что. — Потом подумал немного и совершенно неожиданно добавил: — Эх, жаль, что плохо целился, начальник — та еще скотина. — И плюнул.

И что, если бы прицелился лучше, подумал Алекс. Назначили бы нового и ничего не изменилось, разве что порядки стали строже, полицейские нахальнее, и взяток пришлось давать больше. Стой! Кто таков? Откуда родом? Сколько раз он слышал эти вопросы! Да, он со своими голубыми глазами, светлыми волосами и «македонским» акцентом выделялся среди казаков, но, в конце концов, был таким же подданным Российской империи, как и остальные. Теперь, правда, приставы к нему привыкли, солидный молодой купец, хорошо одет, держит магазин, но, попадая в какую-нибудь станицу, где раньше не был, он и ныне чувствовал на себе подозрительные взгляды…

Да, ни к чему хорошему кровопролитие привести не могло — так зачем оно было нужно? Семейство Романовых правило страной уже триста лет и будет править еще по крайней мере столько же. Конечно, у молодого царя не было той широты взглядов, что у деда, или той железной руки, что у отца, — но и он ведь не вечен, однажды вместо него на трон сядет кто-то более умный и волевой.

Словом, заключил Алекс, для него лично бомбометание вредно с нескольких точек зрения. Во-первых, мешает вести дела, во-вторых, слишком отквлекает внимание царя на социалистов. Будь у того бо`льшая свобода рук, он может, покрепче прижал бы лифляндских баронов.

Миновав биржу и почту, коляска свернула направо, в Соборный, еще немного, и стал виден двухэтажный дом, на фасаде которого красовалась выписанная кириллицей вывеска: «Буридан. Семена». Как всегда, подъезжая к магазину, Алекс почувствовал гордость. Всего лишь за несколько лет он поставил дело! Он вспомнил, как проводил бессонные ночи, взвешивая, стоит ли уйти с зарплаты земства. Риск был немалый, но если б он на него не пошел, продолжил сидеть на прежней должности, выбор оказался бы невелик: либо брать взятки, либо остаться голодранцем. Труднее всего было, конечно, с начальным капиталом — какой банк даст кредит неимущему инородцу? Он попробовал действовать иначе, поехал в станицу, поговорил с казаками, предложил за зерно, когда оно будет продано, цену получше, чем скупщики-разбойники, но казаки тоже ему так просто, на честное слово, верить не хотели. «Приставьте ко мне надзирателя», — предложил он. И сделал всю работу сам, доставил семена в город, арендовал вагоны, поехал с грузом в Москву и развез мешки покупателям — знал кому, иначе не посмел бы браться за такое. После того как он рассчитался с казаками, дохода хватило точнехонько на то, чтобы заказать из-за рубежа партию семян высшего сорта. А чтобы снять помещение для магазина, все равно пришлось просить у банка, хорошо хоть, Арутюнов согласился стать поручителем. Процент, правда, был такой, что завоешь, первую зиму он постоянно голодал; но потихоньку все наладилось.

Коляска остановилась, он расплатился, дал извозчику на чай, вылез и потянулся: руки-ноги слегка онемели от долгой езды. Повозка отстала, чтобы скоротать время, он окликнул мальчишку, продающего газеты. Уже по дороге он раздумывал над тем, что делать с мебелью, полученной в возмещение долга, письменный стол еще можно было как-то разместить в магазине, а вот буфет и «троны» туда не поставишь, только спугнут клиентов. На самом деле этим вещам место дома — но именно дома у Алекса не было, он снимал комнату в хате на окраине. Вначале на квартиру получше не было денег, потом времени и, по правде говоря, охоты. Хозяйка, старая вдовая казачка, стирала ему белье, убирала комнату и варила борщ; Алекса это устраивало, но явиться с «тронами» в хату — воробьев насмешишь.

Он раскрыл «Южный телеграф» и вскоре убедился, что ничего подходящего для него в газете нет: все приличные квартиры слишком велики. Нашлась одна поблизости, на углу Большого бульвара и Соборного в «городском доме» с водопроводом — но что ему было делать в четырех комнатах, одинокому, как волк? На солнечных улицах господствовала похоть, вдовы, замужние женщины, незамужние, все бросали бесстыжие взгляды. Под смуглой кожей играла горячая кровь, сильные руки готовы были схватить и задушить в объятьях, белые зубы сверкали, карие глаза подманивали, соблазняли, обещали больше, чем их хозяйкам было предложить, но Алекс до сих пор не нашел подходящей подруги, он чурался этих слишком для его северного нрава темпераментных женщин; да и справился ли бы он с укрощением какой-либо полудикой казачьей девчонки?

И неожиданно перед его глазами возникло видение: «французская принцесса», читающая книгу под карагачем.

Глава вторая. Свадьба