Буриме перед бурей. Статьи, рецензии 2022 года

А в роман реальную жизнь (или ее достоверную имитацию) перенести практически невозможно – сама конструкция не позволяет. В отличие от рассказа. Удачные романы как правило дарят нам литературных героев, а рассказы и повести зачастую – живых людей, ставших персонажами.

По крайней мере в двух произведениях сборника «Катя едет в Сочи» эти живые люди вполне узнаваемы. Не знаю, насколько документален сюжет рассказа «Слова», но его герои носят имена и фамилии действительно живших, известных людей – художники Миша Брусиловский, Виталий Волович, жена Брусиловского Татьяна. Основой повести «„День недели была пятница…“» стало реальное событие – серия ритуальных убийств вблизи печально известной Ганиной Ямы под Екатеринбургом. И у героев этой повести угадываются вполне определенные прототипы.

Отлично, что действие почти всех вещей сборника происходит в Екатеринбурге, родном городе автора, который она отлично знает и, судя по всему, любит. Нам не хватает книг, которые бы населяли люди нестоличной России, мы мало знаем, что делается, какие сюжеты рождается на Урале и за Уралом, на севере страны, на юге, в Смоленске, Калининграде. По-прежнему в моде у писателей Москва с ее дачными поселками, Петербург и заграница, которой в период ковидной изоляции стало непомерно много.

Причем, Екатеринбург в «Кате…» предстает вполне реалистично. Да, это реализм без всяческих прилагательных вроде «магический», «мистический», «метафизический». И при этом увлекательный, некосный, свободный.

Напоследок о подзаголовке – «И другие истории о двойниках». Собственно тема двойников возникает только в первой повести «Внук генерала Игнатьева», в остальных же стоит говорить скорее о двойничестве: герои встречают людей со схожими мыслями или в схожем положении, или же наоборот противоположных себе.

Но, как известно, все мы отбрасываем тень (и, бывает, не одну), а при определенных обстоятельствах сами становимся чьими-то тенями. В литературе это один из главных мотивов, где-то явный, как Достоевского в «Двойнике», где-то скрытый, как у него же в «Преступлении и наказании». У Матвеевой двойничество второго типа. Более тонкого и в то же время сильного, убедительного, как мне кажется.

Василий Ширяев. Колодцы. М., Екб.: «Кабинетный ученый», 2021. – 240 с.

Критиков и авторов рецензий любят литературные периодические издания, а издатели не очень-то привечают – книги у критиков выходят редко. Но – случается. Вот очередной пример: «Кабинетный ученый» выпустил сборник… И тут я сразу теряюсь в выборе термина – статей? рецензий? эссе? заметок? В общем, сборник текстов Василия Ширяева.

Ширяев фигура в нашей литературной критике яркая. Тем более на довольно таки бледном фоне. Он пишет броско, порой на густом олбанском, имитирует древнерусский, интонацию скандинавских саг, Библии. Щедро разбрасывает мысли, оценки, рецепты. В общем, читать его многим интересно, хотя бывает утомительно. Но и решать математические задачки, ребусы и тому подобное тоже интересно-утомительно. Мозгу требуется нагрузка.

Нагрузка для мозга, это, конечно, неплохо. Правда, нагрузка должна быть полезной не только обладателю отдельно взятого мозга, но и обществу. Прошу меня извинить за высокопарность… Ширяев, судя по всему, по природе эмоционален, эксцентричен. Любит играть. Вот что пишет критик, заместитель главного редактора журнала «Урал» Сергей Беляков в послесловии к сборнику (вообще-то это, по-моему, должно было бы стать предисловием – введением в мир автора «Колодцев»):

«Ширяев предложил для обсуждения несколько рецензии на одну и ту же книгу Бориса Гроиса. Причем все рецензии были написаны по-разному». Чем не наглядный пример игрового начала в творчестве (именно творчестве, а не работе) Василия Ширяева? Да и сам он в одном из текстов раскрывает свой метод:

«Из мемов (клише, штампов, крылатых слов) легко лепить образ самого себя, персону-маску. Устаешь писать от самого себя, начинаешь писать от маски („хари“ по-протопоп-аввакумовски). Чтобы маска не приросла намертво, сочиняешь себе вторую маску (более легкую, более похожую на лицо). Научаешься мастерить маски, заводишь себе третью-четвертую. Потом маски начинают общаться между собой».

Что ж, Ширяеву интересно, значительному числу читателей – тоже. Больше десяти лет ширяевские тексты публикуются в самых разных изданиях (условно от «Вопросов литературы» до «Литературной России») и имеют резонанс. Равнодушных почти не бывает.

Игры людям нравятся. Читатели на протяжении четверти века с нетерпением ждут новых книг Пелевина, чтоб поразгадывать загадки; находят разгадки там, где загадок вроде и нет. Просто скучно или тяжко читать простое, видеть в книге отражение реальной жизни, в статье о той или иной книге – рассказ о ней и о причинах, почему она написана (впрочем, подобных статей нынче почти не бывает). Василий Ширяев заполнил пустующее бог весть с каких пор пространство. Может – снова прошу прощения – со смерти Василия Розанова…