Буриме перед бурей. Статьи, рецензии 2022 года

В таком ключе написаны некоторые повести и романы Леонида Юзефовича. Да и сквозная тема его творческой жизни – Азиатская дивизия барона Унгерна в Монголии – во многом воссоздание, а не облачение в документально-художественную форму того, что можно найти у предшествующих авторов, в архивах.

Это, конечно, дело рискованное, и в рассказе «Полковник Казагранди и его внук» Юзефович показывает, к каким последствиям приводит неосторожное предположение о роли пусть эпизодического, но все же персонажа книги (и одновременно реального человека) в определенном событии. Многие десятилетия считался доносчиком, а потом обнаружилось, что нет – честный, благородный офицер…

Мне сложно писать о тех временах, когда я не жил. Не могу представить себе людей прошлого, их уклад, речь, этические нормы. Боюсь, что получится или по тем лекалам, какие уже заданы произведениями литературы, кинематографа, живописи, или же я наделю персонажей, мир своего текста, скажем, о 1878 годе современной лексикой, приметами сегодняшней жизни. А это неправильно, по моему мнению, так и преступно.

Но иногда желание попытаться воссоздать событие прошлого бывает настолько сильным, что я решаюсь писать.

У меня есть два рассказа, к которым у специалистов по затронутым в них темам возникли претензии. Действие одного, под названием «Дедушка», происходит в августа 1934-го, время действия второго – «Аркаша» – точно не обозначено, но внимательному читателю не составит труда выяснить, что это начало 1979 года. Место действия обоих рассказов – Ленинград.

В «Дедушке» речь идет о последних часах жизни поэта Александра Тинякова, автора в том числе и циничных строк вроде «Едут навстречу мне гробики полные,/В каждом – мертвец молодой». Литературовед Вардван Варжапетян когда-то выяснил, что умер Тиняков 17 августа 1934 года в больнице Жертв революции (Мариинской). Подробности неизвестны.

Мне долго не давала покоя сцена его умирания. Я знал, что жил Тиняков в то время неподалеку от Мариинской больницы – на улице Жуковского, что у него была жена. В дневниках и воспоминаниях современников есть упоминания, что Тиняков много времени проводил на Невском (в то время проспект 25 Октября), передвигался при помощи костылей. Поэтому в моем рассказе Тинякова доставили в больницу как раз с Невского.

Вскоре в палату врывается молодой человек в клетчатом костюме. В нем без труда угадывается Даниил Хармс (тем более больным он читает свое стихотворение). Некоторые специалисты возмутились: «При чем здесь Хармс?» Но если Тиняков и Хармс и не были лично знакомы, то Хармс стихи Тинякова читал и достаточно высоко ценил. Но право ввести его в рассказ мне дала запись из дневника поэта Михаила Кузмина от 28 июня 1934 года: «Прошелся по Невскому. Встретил Тинякова на костылях и Хармса…» Порознь или вместе – не уточняется. Но вполне допустимо второе.

Очнувшийся Тиняков вскоре начинает рассказывать о своей жизни. Подробности взяты мной из его автобиографии и других документальных источников. Известно, что Тиняков, бросив гимназию, приезжал в Ясную Поляну, чтобы встретиться и поговорить с Толстым. Лев Николаевич в тот момент болел, общение происходило через одну из дочерей Толстого; потом Тиняков написал ему письмо, а Толстой ответил, что подтверждено учетом переписки писателя. Оригинал неизвестен, но на основе пересказа письма самого Тинякова и других писем Толстого молодым литераторам, я сочинил нечто в подобном духе. Забавно, что эту сочиненную записку я затем встретил в одном из очерков о Тинякове, где она подана как подлинный документ. Впрочем, не очень-то забавно – некоторые специалисты возмутились такой вольностью. Но ведь я писал художественный рассказ, пусть и на реальной основе.

Претензии предъявляли даже к тому, что я увязал смерть Тинякова с Первым съездом советских писателей. Но что поделать, если так совпало – в Ленинграде умер один из последних откровенно антисоветских поэтов (хотя был у него и советский период), а в Москве открылся Всесоюзный съезд «мастеров слова». Услышав эту новость из репродуктора, соседи Тинякова по палате иронически интересуются: «Эй, поэт, а ты чего не там?» Но он их уже не слышит…

Больше вопросов и возгласов возмущения раздалось после публикации моего рассказа «Аркаша». Наверное, потому, что и временная отдаленность не такая большая, и персонажами стали по-настоящему известные люди – Аркадий Северный, Виктор Цой, Майк Науменко…

Основой для рассказа послужило событие, которое бесспорно случилось, но о котором не осталось внятных воспоминаний, материальных следов. Совместная запись одной из самых интеллектуальных ленинградских рок-групп «Россияне» и Аркадия Северного, исполнителя совершенно, мягко говоря, другого рода песен. Запись состоялась в январе или феврале (но есть версии, что в ноябре – декабре) 1979 года. Пленка до сих пор не найдена.