Бурсак в седле

Калмыков неспешно потянулся ко второй чашке, с шумом отпил из нее. Чай был хороший, китайцы понимали толк в добротных напитках. Произнес знающе, будто местный житель:

— Хо!

Несколько минут сидели молча, смаковали чай. Лицо Калмыкова расслабилось, на лбу появился пот. Атаман стер его пальцами и, словно бы вспомнив, что он находится в жандармском управлении, со стуком опустил чашку на поднос и выпрямился:

— Итак, что произошло, господин начальник?

Начальник управления тоже отставил чашку.

— Произошло. Вчера вечером ваши казаки убили своего соотечественника, представителя одного из торговых домов, через час — бедную женщину, китаянку.

— Откуда вы знаете, что это были казаки?

— От свидетелей, господин генерал.

— Тьфу! — отплюнул Калмыков. — Да в казачью форму может нарядиться кто угодно, даже ваш брат-китаец, но это совсем не означает, что он принадлежит к казачьему сословию.

— Ошибки нет, господин генерал… Нам хотелось бы знать, кто это сделал.

— Уверяю вас, это сделали не мои люди!

— У меня другие сведения, господин генерал. И, повторяю, у преступления есть свидетели, — начальник управления ухватил за длинную резную ручку колокольчик, звякнул. На пороге кабинета возник жандарм, как две капли воды похожий на своего шефа.

— Пригласи эту несчастную женщину, — приказал начальник управления жандарму.

— Почему несчастную? Ее что, убили? — спросил Калмыков, наполняясь раздражением.

— Нет, не убили, но до этого было недалеко.

Жандарм едва ли не за шиворот вволок в кабинет китаянку в засаленном стеганном халате, сшитом из грубой синей ткани, усадил на табуретку.

— Эта женщина стала свидетельницей одного из убийств, — сказал начальник управления, иронически улыбаясь. — Убийца убегал через ее огород, помял рассаду и огурцы, приготовленные к продаже, сломал загородку… Ты могла бы опознать убийцу? — повысив голос, спросил он у женщины.

— Да! — та стремительно поднялась с табуретки, низко поклонилась начальнику управления. — Это был большой, очень большой человек, — сказала она и в робком, каком-то дрожащем движении раскинула руки в стороны. — Такой!

— И это все приметы? — насмешливо полюбопытствовал Калмыков. — Других примет нет?

— Главное, она запомнила лицо преступника, — сказал начальник управления.

— Еще у него были сапоги и большая лохматая шапка, — добавила китаянка.

— У меня все люди в сапогах и в лохматых шапках, — пробурчал Калмыков, — это раз. Сапоги и папаху может носить любой человек, приехавший из-за Амура.

— У нас есть и другие свидетели, — сказал начальник жандармского управления.

— И стоило меня поднимать из-за этого ночью? — спросил атаман.

— Мы всегда так поступаем.

— Ну и порядочки у вас… Ладно! — Калмыков хлопнул ладонями по коленям. — Что будем делать?

— Вам придется выстроить своих людей, а мы попробуем опознать виновного.

Шаг был, конечно, нежелательный, Калмыков поморщился, поводил подбородком из стороны в сторону, будто боксер, получивший больной удар.

— А если мы этого не сделаем?

— Тогда вам придется вернуться назад, в Россию. Мы вас депортируем.

Неприятное слово «депортируем», острым железным огрызком резанувшее по уху, Калмыков слышал первый раз в жизни.

— Ишь ты, — проговорил он насмешливо, — мудрено как выражаетесь, господин начальник, — атаман повертел в воздухе рукой, потом подул на пальцы, словно бы случайно схватился за что-то горячее.

Начальник управления вежливо улыбнулся в ответ, глаза его сделались злыми.

— Нам необходимо посмотреть на каждого вашего человека, — сказал он, — и мы это сделаем.

— Хорошо, — атаман согласно наклонил голову, — я не буду препятствовать.

На следующий день Калмыков выстроил своих казаков в одну линию, проехался перед ними на коне и звонко хлопнул плеткой по голенищу сапога. По крупу атаманского коня пробежала короткая нервная дрожь, конь прижал уши к холке — испугался… Слишком уж грозно хлопнула плетка. Атаман ударил плеткой вторично, фыркнул, распушил усы:

— Архаровцы! — Снова проехался вдоль строя. — Китайские власти жалуются на вас, — сказал он, — обижаете местных жителей…

— Как можно, господин атаман! — прогудел кто-то густым басом из дальнего края длинной шеренги. — Это не мы.

— Не верю. Это вы! — атаман привстал в стременах. — Начальник Фугдинского жандармского управления сообщил мне, что вчера подчиненные мне казаки завалили двух человек — одного русского, представителя торговой компании, и одного китайского подданного.

— Это не мы, — вновь прогудел из шеренги густой бас.

— Вы! — атаман еще раз зло хлопнул плеткой по сапогу. — Вы! Сейчас начальник жандармского управления произведет досмотр и найдет виновного. Досмотру не сопротивляться. Это приказ, — атаман ткнул плеткой в конец шеренги, где стоял начальник с испуганной, мелко подергивавшейся от страха китаянкой, — приступайте, господин хороший!

Начальник управления с женщиной медленно двинулись вдоль строя. Шли долго. Наконец остановились около урядника Прохоренко, крупного плечистого мужика с круглыми совиными глазами, в огромной папахе, сшитой из целого барана.