Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир

Искренность - добродетель, которой больше всего восхищались романтики, - не встречается ни у Франклина, ни у Смита. Правда, седьмой из тринадцати добродетелей Франклина, которыми он руководствуется в повседневной жизни, является именно "Искренность", но он дает ей узкий и предромантический диапазон: "Не используйте вредный обман. Думай невинно и справедливо; и, если говоришь, говори соответственно"²² Это не глубокая искренность Гейне или Шелли, когда герой раскрывает свою душу. Это не "Искренность" Лоуренса, написанная явно против Франклина позднеромантическим врагом буржуазии: "Помни, что я - это я, а другой человек - это не я."Искренность Франклина - это "честность", опять-таки определяемая по-буржуазному - как выполнение коммерческих обещаний, защищаемая как благоразумная и социальная: "Я убедился, что правда, искренность и честность в отношениях между человеком и человеком имеют огромное значение для счастья жизни"²⁴ Это не что иное, как романтика непокоренной души.

Список добродетелей Франклина в его маленькой записной книжке в юности не отражает всех тех буржуазных достоинств, которые он раскрывает в остальной части "Автобиографии" и которыми он был известен всему миру. Возможно, этот список был обрезан из благочестия к традиционному христианству, и, конечно, он дефектен, поскольку является неопытным теоретизированием молодого человека. Но, как бы то ни было, в нем не хватает многих добродетелей, которые исповедовал буржуазный Франклин. Разумеется, не все из буржуазных версий добродетелей. Добродетели под номерами со второго по шестой из тринадцати - это добродетели актера, занимающегося торговлей, и в основном не имеют отношения к добродетелям языческим, христианским или романтическим: "Говори только то, что может принести пользу другим или самому себе"; "Пусть каждому делу свое время"; "Решайся исполнить то, что должен"; "Ничего не трать попусту"; "Не теряй времени". Буржуазная часть списка доводила Лоуренса, как основателя новой аристократии литературного модернизма, до гневной рассеянности.

Однако на седьмой добродетели (это "Искренность") список Франклина теряет свой буржуазный оттенок, заканчиваясь "Смирением: Подражание Иисусу и Сократу", которое, по признанию Франклина, было добавлено позднее. Список деистический, а не христианский. Не является он и стоическим, хотя Франклин в чем-то опирался на Цицерона (исключая его пагубную привычку шутить за чужой счет, причем в лицо). Как и в случае с непростым отношением Смита к теологическим добродетелям, в списке молодого Франклина нет ничего, что соответствовало бы надежде, вере и агапе, а из четырех языческих добродетелей присутствуют только справедливость и воздержание.

В явном перечне добродетелей Франклина отсутствуют буржуазные варианты благоразумия и мужества - коммерческая выгода и коммерческая предприимчивость. А ведь Франклин проявлял их в необычайной степени. И, в конце концов, смысл его книги состоит в том, чтобы рекомендовать их молодым людям, желающим стать, подобно ему, "честными инструментами для управления... делами"²⁵ По его словам, "в детстве я был лидером" и обладал "рано проявившимся общественным духом"."Эссе о проектах" Дефо (1697 г.), пишет он, оказало на него большое влияние.²⁷ Он стал лучшим печатником в колониях (скромно намекает он) и состоятельным человеком не благодаря христианским или аристократическим добродетелям, а благодаря буржуазным добродетелям, которые иногда рекомендуются в еврейской Библии. Он цитирует Соломона о вознаграждении добродетели в этом мире ("В правой руке ее - долгота дней, а в левой - богатство и почести") и о "призвании", причем именно в том месте, которое наиболее часто подчеркивал Макс Вебер: "Видишь ли ты человека, усердного в своем призвании: он предстанет перед царями"²⁸ Печатник Франклин в течение долгих дней с удовлетворением вспоминал о своих богатствах и почестях, американский бизнесмен, усердный в своем призвании, который предстал перед царями.