Современное и вторичное значение "правдивый и держащий свое слово" (a "truth-telling Englishman"), независимо от того, высокого или, во всяком случае, честного и искреннего социального положения, встречается в английском языке уже в 1400 году. Но значение honorable в силу высокого социального положения остается доминирующим во времена Шекспира и достаточно живучим вплоть до XVIII века. Шекспир использует двусмысленность этих двух значений - "достойный социальной чести" и "говорящий правду" - во многих местах, например, в "Цимбелине". Верный слуга Пизанио говорит себе, что он вынужден лукавить, чтобы оставаться верным более широкой истине: "Где я лжив, я честен [т.е. благороден и искренен]; не правдив, быть правдивым" (т.е. не правдив, но верен; 4.3.42).
Обратите внимание на двойное значение в словесной игре Пизанио слова "true", которое сегодня обычно означает "в соответствии с фактами, пропозиционально точное". В обществе, основанном на личной преданности, оно первоначально означало "верный человеку", как в современном немецком treue, а также в английском "love me tender, love me true" или более древнем английском "pledge my troth", однокоренном с "truth". OED в качестве первого и самого старого значения слова "true" приводит "steadfast in adherence to a commander or friend, ... to one's promises" и называет его "somewhat archaic". Оно однокоренное, например, с "перемирием". Все эти слова "вера" - belief, belief, true, troth, truce - возникли в германских языках как выражения привязанности к людям или к Богу, а не к таким пропозициям, как F = ma или "Идет дождь". Само слово "вера" однокоренное с "любовью" и латинским libido, от индоевропейского leubh-, "нравиться, желать". Редкое староанглийское слово "lief", например, "I had as lief do it", является двоюродным братом слова "вера" (с однокоренными словами во всех германских языках, например, голландское liefs, "loving regards", завершающее письмо близкому другу). Таким образом, христианская "вера" - это любящая приверженность Богу, а не набор современных и пропозициональных "убеждений".
Уотерман утверждает, что в 1820-х годах экономист и будущий архиепископ Ричард Уэтели стремился вновь объединить ортодоксальное англиканство и экономику после их разделения радикалами-бентамистами. В 1828 г. Уэтели заявил (как и св. Августин), что "Библия... была создана не для того, чтобы учить людей астрономии, геологии, или, надо добавить, политэкономии, а для того, чтобы учить их религии"⁴.Да и само слово "религия", о чем прекрасно знал классически образованный человек, каким был Уэсли, опять же не относится к пропозициональным догмам, таким как девственное рождение или папская непогрешимость, а является словом "обязательство", от латинского "re-bind", возможно, от индоевропейского корня, означающего "собирать".
Августинское и уэтелианское учение продолжается. Религиозная писательница Карен Армстронг в своей недавней книге утверждает, что научная революция и сопутствующие ей движения в XVII веке привели к пропозициональному переопределению христианской "веры" в Западной Европе в противовес древней "аффективной духовности", которая представляла собой приверженность Богу или "религию как практику" коллектива, а не пропозициональную догму.⁵ После 1600 года, пишет она, "в новой Европе вскоре не осталось места ни скептицизму Монтеня, ни психологическому агностицизму Шекспира. К началу XVII века понятие истины начало меняться"⁶ Ранее Лютер прямо отрицал пропозициональное определение веры: "Вера не требует информации, знания и уверенности, - писал он, - но свободной капитуляции и радостной ставки на Его неощутимую, неиспытанную и неизвестную благость"⁷ Обязательство. Я присягаю на верность. Но в XVII веке среди передовых мыслителей восторжествовала пропозициональная догма и "естественная теология", связывающая веру с наукой, которые стали говорить о часах, найденных в поле, как о часовом мастере - катастрофически, говорит Армстронг, потому что это превратило радостное пари в "веру", в современном смысле слова, в шесть невозможных вещей до завтрака. Это привело к презрительному, если не сказать невежественному, отношению современных атеистов с их насмешками над наивными верующими. Так, Пепперминт Пэтти из мультфильма "Peanuts" утверждает, что "я верю!" в веру Лайнуса в Великую Тыкву, "потому что, - заявляет она курсивом, - я суеверна".