Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир

Кроме того, недавно выяснилось, что средневековая Европа была особенно отсталой в этих вопросах: Китай был далеко впереди в области счета. А'Хирн, Батен и Крейен утверждают, что грамотность и умение считать до и после 1800 года в Китае были на высоком уровне, подтверждая тем самым более ранние работы Рональда Доре (1965) по соседней Японии и Эвелин Роуски (1974) по самому Китаю.О численности населения можно судить, наблюдая своеобразный факт "увеличения возраста", т.е. частоту, с которой люди сообщают о своем возрасте круглыми числами 40, 25 или 55 вместо более точных 41, 24 или 53. Такие случаи собраны из тонны социальных документов, сообщающих о таких ответах, например, в цинских записях о возрасте людей, привлеченных в качестве жертв или исполнителей преступлений, о возрасте в списках солдат цинской армии, о возрасте китайских иммигрантов в США и т.д. А'Хирн, Батен и Крейен придерживаются недавно принятой ортодоксальной точки зрения об "институтах", но они также отмечают, что более глубокие "идеологические изменения" были важны для того, чтобы принести экономические плоды относительно грамотным и знающим людям.

В произведениях Шекспира зафиксирован аристократический отказ от расчетов. Вспомните нерешительность Гамлета, горделивую импульсивность Лира, неразумность короля Леонтеса в "Зимней сказке". Даже купец Антонио из "Венецианского купца" совершает сделку импульсивно, по причине глубокой дружбы. Такое поведение совершенно не похоже на благоразумное изучение этических бухгалтерских книг даже у таких поздних и мирских пуритан, как Даниэль Дефо, или у их еще более поздних и еще более мирских потомков, таких как Бенджамин Франклин.

Премодернистское отношение, сохранившееся до наших дней во многих неколичественных модернах, проявляется в небольшом деле между принцем Хэлом и сэром Джоном Фальстафом. Место действия - вымышленное начало XV века; "Генрих IV" был написан в Лондоне в конце XVI века. Подойдет любое время. Принц Хэл, переодетый в жесткую льняную одежду, называемую бакрамом, накануне вечером был одним из двух нападавших на Фальстафа и его маленькую шайку из трех разбойников. Княжеская двойка освободила четверых разбойников от только что захваченной добычи. Фальстаф, оказав символическое сопротивление, в ужасе бежал, как и его сообщники. Один из них, Гадшилл, и бедный старый Джек Фальстаф пересказывают этот эпизод принцу Хэлу, не подозревая, что это сам принц напал на них. Здесь, среди низкого быта, даже принц - хотя вскоре он станет благородным и холостым, как Генрих V, - говорит в прозе:

ФАЛЬСТАФ. Сто на бедных четверых.

ПРИНЦ. Что, сто, мужик?

ФАЛЬСТАФ. Я - негодяй, если не сражался на полушпагах с дюжиной таких, по два часа вместе:

ГАДШИЛЛ. Мы вчетвером набрели на дюжину...

ФАЛЬСТАФФ [принцу]. Не менее шестнадцати, милорд.

ГАДШИЛЛ. Когда мы делили добычу, на нас набросились шесть или семь свежих мужчин.

ФАЛЬСТАФ. Если я не сражался с пятьюдесятью из них, то я - пучок редиски. Если на бедного старика Джека не было двух-трех-пятидесяти, то я не двуногая тварь. Я поколотил двоих из них. Двоих, я уверен, я оплатил [то есть смертельно ранил] - двух негодяев в костюмах из бакрама. Четверо негодяев в бакрамовых костюмах наехали на меня.

ПРИНЦ. Что, четыре? Ты говорил, что только два.

ФАЛЬСТАФ. Четыре, Хал, я сказал тебе четыре. Я взял все их семь точек в свою цель [щит], таким образом.

ПРИНЦ. Семь? Да их и сейчас всего четыре.

FALSTAFF. В бакраме. Эти девять в бакраме, о которых я тебе говорил...

ПРИНЦ. Итак, уже два.

ФАЛЬСТАФ. [Быстро, как] мысль, семь из одиннадцати я заплатил.

ПРИНЦ. Чудовищно! Одиннадцать бакрамов выросли из двух!

Однако в 1783 г. Босуэлл пишет Джонсону: "Сэр Александр Дик говорит мне, что, по его воспоминаниям, в его доме обедала тысяча человек в год; то есть он считал каждого человека за одного, каждый раз, когда он там обедал".

ДЖОНСОН. Это, сэр, около трех в день.

БОСВЕЛЛ. Как ваше высказывание снижает идею.

ДЖОНСОН. В этом, сэр, и состоит польза подсчета. Он доводит до определенности каждую вещь, которая до этого плавала в голове неопределенно долго.

БОСВЕЛЛ. Но... жаль, что это уменьшилось.

ДЖОНСОН. Сэр, вы не должны позволять себе восторгаться ошибками.⁵