Бусины

Екатерина Королева Бусины

Цикл «Над дорогой небо»

Вдаль бежит дорога

Полотно дороги серой лентой вьётся

Меж высоких сосен и прямых берёз,

Золотое солнце на деревья льётся,

Погружая тихо в сказку русских грёз.

Побежит дорога вдоль лесов, петляя,

И полей янтарных, луговых цветов,

По мостам бетонным, реки оставляя

С россыпью песчаной жёлтых берегов.

Над дорогой небо красками играет,

Горизонт калиной огненно расцвёл,

И, раскинув крылья, высоко летает

Боевая птица – молодой орёл.

Вдаль бежит дорога по родному краю,

Сердцу дорогому широтой своей,

Обгоняя ветерс журавлиной стаей,

Приведёт нас к дому, что всего милей.

Покров

Трамвай по рельсам за окном промчался до угла,

Заря малиновый сироп по крышам разлила,

Покров. Сплетёны кружева осеннего шатра,

И гривой львиною листва бульвар метёт с утра.

Сбривает ветер озорной одежды с тонких лип –

Стоят в бессыжести нагой, прикрыв ветвями всхлип,

Хрусталиками глаз ледок глядит со стылых луж,

Воздушной дрожи холодок – знаменье зимних стуж.

Лебяжья пара на пруду, исполнив свой каприз

Кружась, танцует как в бреду под музыку реприз,

И ресторан роняет тень в гладь плюшевой воды,

И разольётся мёдом лень на Чистые Пруды.

Уж многие года живем мы трудно

Уж многие года живем мы трудно

И прячем по углам своим картечь,

Порой жестокий ветер безрассудно

Срывает скальпы судьбоносных встреч.

Но ни за что не променяем славный

Наш белый город гомонящих гнёзд,

Рубиновый дымок далеких звёзд,

В литой решетке с вензелями мост

Трамвайчика речного ход исправный.

И полноводность улиц по весне

В которой тонут ялики-машины,

А по асфальту рвущиеся шины

Шуршат истёртой лысенькой резиной

Среди домов, уснувших в старине.

Монастырей священный чинный вид,

Смотрящих вдаль бойницами-глазами

С древлянских стен, сверкая куполами

В кровавые ордынские цунами

Веков прошедших пеплов, панихид.

Старинный пруд с зелёной поволокой

Старинный пруд с зелёной поволокой

И синевою омутов на дне,

Закутавшийся тайною глубокой,

Рисует смелой кистью Клод Моне.

Макнув величье в полную безмерность

Лучей воздушных собранной воды,

Волшебная открылась сокровенность –

Кувшинки с лепестками из слюды.

Пурпурных, жёлто-розовых и белых

Феерия разбросанных цветов,

Теплящихся, как светлячки незрело,

Мерцающие в свете огоньков.

Еще пару мазков создаст художник,

Закончено, доволен Клод Моне,

Возникшие из тьмы цветы роскошны,

Картина оживает в полотне:

Крылом прозрачным стрекоза коснётся

Кувшинку, поцелует налегке,

Зависнет, снова на сирень вернётся,

Где я сижу с журналом в гамаке

Пробьют куранты древнего Кремля

Пробьют куранты древнего Кремля,

Проснётся город в утреннем тумане,

Витые облака, как кренделя,

Плывут неспешно в сонном караване.

Прозрачной пылью сыпет мелкий дождь,

Упали в реку мраморные звёзды,

Расходится кругами капель дрожь,

Танцуя по воде небесным хлёстом.

На кухонном столе готовый ждёт

Нехитрый завтрак, полностью остывший,

И наспех доедая бутерброд,

Накинув плащ, на улицу я вышла.

Под множеством зонтов народ бежит

Потоком разлетевшихся горошин,

Спускается по лестнице, спешит

В метро. При входе в двери ветром вброшен.

Московский воздух свежестью пьянит,

Кофейным ароматом тянет тонко,

Ванилью сладкой выпечка парит

В кафе уютном на углу Волхонки.

Пробкой скованы

Стоит Садовое кольцо, Бульварное,

Нервы на пределе у людей,

Резко воет сирена коварная,

Под капотом сотни лошадей.

Белой шалькою дома закутаны,

Вечерних окон зажигают свет,

Вихрем северным поземки спутаны,

Природой данные – зиме обет.

На лобовом стекле снежинки крупные

Ещё не знают, что их век прожит,

Резные звёздочки все тают глупые,

И тонкой струйкою вода бежит.

Стальной оковою мы пробкой скованы,

Теряем время на свои дела,

Как биороботы парализованы,

Жизнь без движенья – просто кабала.

Мотыльки

Под стрекотание цикад

В свеченье розовых лампад

Абхазия открыла взору,

Как в аметистовой дали

Блистали в море корабли

И удалялись вслед за гору.

Бурлил прозрачный водопад,

Со скал летяший камнепад

Гремел к подножью косогора,

В саду магнолии цвели,

Медовым запахом влекли

И тенью влажного узора.

И аромат неукротим

Внушает мотылькам экстрим,

Сверкающие крылья-банты

Расправлены ночной порой,

И все ватагой озорной

Летят отлаженной командой.

Мерцаньем крылья золоты,

И безо всякой суеты

Танцуют в шебутной гирлянде,

Слетаются они к огню

И попадают в западню,

И гибнут в винном амаранте.

Желтоглазый город блаженно спал

Желтоглазый город блаженно спал,

Обручённый плясками сновидений,

Выпуская души гулять в астрал

Синевой ажурной бродили тени.

Ипотечной вечностью нудный день

Отступил трусливо в накате ночи,

Бестолковой свахой держала лень

На коленях плачущий тамагочи.

Неподвижность век задрожит в тиши,

Содроганье скажется, как знаменье,

По стеклу холодному мельтешит

Мотылек залётный, ища спасенья.

Тишину вспорол, как гнилой клобук,

Звук стальной игрой в партитуре баса,

Вереницей транспортною ползут,

Как подранки, беженцы из Донбасса.

Напряжённость плечи согнет дугой,

Заморщинит губы в сухие складки