Бутик ежовых рукавиц

– Значит, и у меня то же самое? – испугалась Ира. – Точно, Нина Ивановна говорила про анализ. Я умру, как Бородина…

Слезы водопадом покатились из глаз малышки.

– Ты здорова, – слегка растерянно попыталась утешить воспитанницу нянька, – завтра отведу к нашему доктору, пусть Инна Петровна тебе сама все скажет.

– Ага, – прошептала Ира, – помните, когда Ленку в больницу увозили, Инна Петровна на весь коридор орала: «Бородина, не хнычь, у тебя просто грипп, сделают уколы и вернешься к нам здоровенькой». И где Ленка? Обманула ее наша докторша, и меня обманет.

– Ира, какие плохие слова, – вспомнила о педагогике няня.

– Извините, – привычно ответила девочка и заплакала еще горше.

Нянька потопталась у рукомойника, потом сказала:

– Пошли.

– Куда? – вытерла кулачком глаза Ира.

– Покажу кой-чего, – пояснила женщина, – глянешь и успокоишься.

Шульгина покорно двинулась за ней, а та дошла до конца коридора, открыла большой шкаф, на дверце которого было написано красными буквами «пожарный кран», пошарила рукой по стене, и вдруг открылась ниша, где на крючках висели ключи.

Детдомовка разинула рот. То, что в коридоре есть труба, к которой в случае появления огня подсоединят брезентовый шланг, девочка знала. В интернате иногда проводили учения: вдруг начинала выть сирена, и дети организованно, без сутолоки и паники, покидали здание. Но ключи! Ира даже не предполагала, что в стене есть тайник.

– Что это? – ахнула воспитанница.

Нянечка взяла самый первый ключик.

– Вдруг пожар начнется ночью, а часть кабинетов заперта, как открыть? Поэтому тут висят дубликаты. Ты о них подружкам не рассказывай, иначе мне от директора влетит, могут даже уволить.

Ира прижала ладони к лицу и затрясла головой:

– Никогда, никому, честное слово!

– Иди сюда, – поманила девочку женщина, закрыв дверцу тайника.

Очень тихо они вдвоем дошли до комнаты самой Наины Львовны, директрисы. Няня отперла дверь, оглянулась и шепнула:

– Сюда.

Испуганная Ира шмыгнула в комнату. До сих пор она ни разу не бывала в кабине, где работала Наина Львовна, и сейчас испытывала настоящий ужас.

– Стой тут, – приказала нянька.

Она чувствовала себя здесь уверенно, открыла первый ящик письменного стола, добыла оттуда новый ключ и отперла громадный шкаф. Перед глазами обомлевшей Ирочки предстали папки, плотными рядами занимавшие полки.

– Вот, – удовлетворенно сказала нянечка, вытаскивая один скоросшиватель, – читай, чье имя на обложке.

– Ирина Шульгина, – озвучила девочка. – Это я?

– Ты, – кивнула няня, потом быстро пролистнула странички и ткнула пальцем в нужный абзац: – Теперь здесь смотри.

«На вид здорова, – прочитала вслух девочка, – температура нормальная, вес, рост…»

– Вас раз в полгода осматривает доктор, – напомнила нянька, – и еще все дети диспансеризацию проходят.

– Ага, – кивнула Ира.

– Ты сейчас видишь запись терапевта, последняя сделана месяц назад. Опусти глаза ниже… Ну, что там?

– «Диагноз: практически здорова».

– Поняла? – радостно осведомилась нянька. – Никакого рака!

– Но Нина Ивановна что-то про анализ крови говорила… – растерялась Ира.

Приведшая ее в кабинет женщина нахмурилась.

– Понимаешь… уж извини, но ты некрасивая: веснушки на носу, глаза маленькие, и еще не особо хорошо учишься, вот люди и не желают тебя удочерять. Тем, кто решил ребенка из детдома взять, подавай принцессу: умницу, красавицу, отличницу.

– А если б сами родили, у них какая девочка получилась бы? – вдруг прищурилась Ира.

Нянечка спрятала папку в шкаф.

– Сама о том же думаю. Вот вчера были Ермаковы. Он толстый пузан, служит инженером, она страшная, как война, глаза в разные стороны, бухгалтер. Пришли и заявили – хотим такую дочку: волосы кудрявые, глаза голубые, ротик бантиком, и чтобы талантливая – пела бы, танцевала, рисовала, на скрипке играла, обязательно чтобы послушная была, вежливая, воспитанная, отличница… Сидят, пальцы загибают. А я на них смотрю и удивляюсь: люди, вы на себя-то в зеркало смотрели? Добро, родная кровиночка не отпочковалась, а то получилась бы она толстой в папу, кривой в маму и дурой в обоих родителей. Странный народ, непременно Василису Прекрасную хотят.

– Значит, меня не возьмут, – печально подвела итог Ира.

– Лучше не надеяться, – после легкого колебания ответила няня. – Учись хорошо, вырастешь – станешь, допустим, доктором, замуж выйдешь, деток заведешь.

– А что это за папки были? – поинтересовалась Ирочка, когда они уже вернулись в коридор и ее спутница вешала ключ на место в пожарный шкаф.

– На каждого ребенка заведено личное дело, – пояснила женщина, – туда вся информация о нем помещена. Когда, где, от кого родился, чем болел, какие ближайшие родственники имеются. Если полагаешь, что доктор специально наврал, написал в карте «здорова», желая тебя успокоить, то это не так. В документе необходимо указывать правду, а сами дела строго-настрого запрещено показывать воспитанникам. Я нарушила служебную инструкцию, смотри, не выдай меня случайно, иначе лишусь работы.