Бутылка. Книга для тех, кто любит выпить

Но это просто не приходило мне в голову, потому что я обожала состояние, которое дарило спиртное, обожала быть в центре внимания, чувствовать себя бесшабашной, веселой, свободной, способной на все. Вся жизнь передо мной и только и ждет, пока я потопчу ее своим неровным шагом. То важное время, с двадцати до тридцати, когда остальные добивались своего, я, будем честны, просто-напросто прогуляла. Я никогда не бездельничала, но никогда и не делала того, на что на самом деле была способна. Зачем? Если после пары бокалов в кругу друзей я считала, что была самым счастливым человеком на свете. Мне только хотелось встретить кого-то, чтобы разделить это «счастье». Конечно, на самом деле я просто искала того, кто сделал бы меня окончательно счастливой. Так я вышла замуж.

Родители пили, в фильмах пили, в книгах пили, алкоголь был всегда тут, всегда рядом, был чем-то обыденным, к чему все давно привыкли, словно кислород или еда в супермаркетах.

Я все еще собираюсь с духом, чтобы поговорить с мужем. Когда я открываю рот, мне хочется попросить у него прощения. А потом, когда я промолчала, а он уже ушел, я злюсь.

Просить прощения? Что за бред! Наоборот, осыпай проклятиями всех тех, кто этого заслуживает. Ты слишком долго себя сдерживала. Но заслужил ли предательство он?

Юля

После трезвого лета в первый раз я выпила не первого числа. Многие смеялись, что ровно в двенадцать ноль-ноль я буду заливать в себя из трех бутылок, но этого не произошло. Почему? Потому что основной целью эксперимента было не выдержать конкретный срок, но срок был той подпоркой, которая служила ориентиром и маяком в океане неопределенности.

Я исходила из того, что месяц – мало, после месяца я обычно и срывалась. Этот рубеж надо было преодолевать. В то же время год, с которого и началась эта книга, – этот отрезок мне явно не по силам и больше пугал, чем вдохновлял. Таким образом, три месяца стали достаточно долгим сроком, чтобы бросить мне вызов, и не настолько пугающим, как год.

Есть маленькие вещи, которые мы привыкли делать каждый день, но на самом деле делать не хотим. Изменяя привычки, мы показываем себе, что да, можно жить и вот так, и это не хуже, а, может быть, даже и лучше. В те моменты, когда летом мне хотелось сорваться, последним аргументом всегда было: «Я жила и пила практически всю жизнь, надо попробовать иначе, я всегда могу вернуться и начать пить снова, если мне не понравится». Что я и сделала, когда срок все-таки подошел к концу.

Я совру, если скажу, что не ждала того вечера. Это не было чем-то, что произойдет или нет, как сложатся звезды. Нет, мне не терпелось, чтобы это произошло. Я еще не была до конца свободна. Я еще жила в иллюзии, что могу пить умеренно, что у меня нет проблем с алкоголем, просто случился трудный период, от которого надо было отойти на расстояние и сделать выводы. Глупышка.

Когда я что-то планирую, но обстоятельства складываются неблагоприятным образом, вместо того чтобы их учесть и изменить планы, я, как голодный бежит к холодильнику, следую плану, несмотря ни на что. Эта ловушка портит настроение, потому что ты начинаешь беситься, когда что-то идет не так. Великое благо течения по течению недоступно тому сорту любителей выпить, к которому я принадлежу. И раз я запланировала прибухнуть, особенно после такого перерыва, ничто не могло меня остановить. И, если честно, в каждый свой срыв я безотчетно знала, что сегодня, пожалуй, напьюсь.

И вот конец недели, я еду по пробкам на дачу с детьми и единственным желанием всех разложить по кроватям, чтобы пойти открыть бутылочку вина. Но когда я уложу детей, я уже тоже мечтаю поспать. Мой так долго тренируемый навык слушать себя дает сбой, потому что на повестке дня существует великий план прервать безалкогольное бытие. Я хочу спать, но читаю книгу и пью вино. Всего пара бокалов. Я хвалю себя, потому что остановилась, и думаю – нет, я больше всего на свете хочу верить, что в моих силах стать умеренным потребителем. Стать как все.

На следующий день мне нужно было отредактировать важный текст для издательства. Из-за тех двух бокалов это было тяжелее, чем могло бы быть. Но я не сожалела, я тихо радовалась, что выпила только два бокала, что повела себя нормально, а не как человек, у которого проблемы с алкоголем. Как будто я встретила бывшего и радовалась, что лишь слегка улыбнулась и кивнула ему в знак приветствия, вместо того чтобы броситься на шею с криками: «Где ты пропадал, сукин сын!»

Карина

Я решилась на это в дверях, когда Сережа уже уходил на работу.

– Нам надо поговорить, – черт, почему у меня дрожит голос?

– Вечером поговорим, ок?

– Ладно, тогда уложу детей спать пораньше, тоже не задерживайся.

– Угу.

– Сможешь?

– Угу.

– Сереж! – как же хочется ударить его по лицу. Заорала я хорошенько.

– Что ты орешь-то?

– Что я сказала?

Наконец-то в его глазах проскользнула осмысленность. Он смотрел на меня в упор и молчал.

– Вечером. Надо. Прийти. Пораньше. Надо. Поговорить. Понятно?

– Да, приду пораньше.

Я с силой захлопнула за ним дверь, и прибежали дети.

– Просто подул ветер, не бойтесь!